Вернув капитану трубу, Грант спросил:
– Только пятеро погибло?
Тобиас Редрут ухмыльнулся себе в усы, не по моде пышные.
– Что вы, ваша светлость! В это время года что ни день, то утопленник. Просто бедняков никто не считает.
– А в другие месяцы как?
– В другие тихо. Море ласковое и на рыбу щедрое.
– С жителями деревни разговаривали? Среди них есть кто-то, кто вызвал бы подозрение?
– Допросили всех и не по одному разу. Даже детей.
– Что узнали?
– Что они удивлены не меньше нашего, а ещё сильно напуганы. Неученый грамоте народ легко верит во всё сверхъестественное. Даже ежегодному шторму дал объяснение.
– Естественно, не научное.
Капитан развел руками.
– А как же иначе? Эту легенду все местные знают. Покойный губернатор и тот не раз пересказывал её за рюмкой наливки-то! Помню, бывало, сидим в таверне, а на улице ливень стоит: вытяни руку – пальцев не разглядишь! Так вот, сидим мы, телятину кушаем… В сырой-то день телятина хорошо идет, особенно если с брусничным соусом! И кто-нибудь обязательно про эту легенду вспомнит. И тут начинается: кто-то верит, кто-то смеется.
– А вы? Вы верите?
– Я? – Капитан провёл рукой по лбу. – Я – бывалый моряк, ваша светлость. Я обучался географии и судоходству, и всякие байки вызывают у меня ухмылку. Однако по себе знаю, что вот окажешься так в самом сердце шторма, почувствуешь, как зубастая волна норовит заглотить твой корабль, и от безысходности поверишь во что угодно и начнешь молиться кому угодно, лишь бы стихия смилостивилась и успокоилась.
Грант обхватил руками плечи и потер их.
– Замерзли? – с заботой в голосе поинтересовался капитан.
Но Грант лишь мотнул головой. Ему вспомнился Восьмизубый хребет, и после пережитого он был готов верить всем россказням подряд.
– А мне легенду расскажете? – сквозь делано небрежную улыбку спросил Хиггинс.
Тобиас Редрут посветлел лицом.
– Здесь? Или пройдем в кают-компанию?
Лучшего места для беседы Грант и не мог себе желать.
***
В кают-компании капитана Редрута было тесно и воняло мышами. Между шкафов и сундуков с трудом удавалось протиснуться, и, чтобы сесть за круглый стол, Гранту пришлось перешагнуть через два больших деревянных ящика, наглухо заколоченных. Что в них хранилось, было известно лишь капитану – Гранту же никак не удалось рассмотреть. Но отсутствие даже минимального уюта не напугало юношу: в любых четырех стенах Хиггинсу дышалось лучше, чем на открытой палубе. Принятое лекарство помогло справиться со слабостью, но вот избавить от неприятного соленого привкуса на губах оно было не в силах.