- Моть, только не трогай там ничего, ладно? Шар особенно. Он тяжелый ужасно, я его еле на место вернула.
И то только потому, что пространство под него подстроила, а не шар двигала. Вряд ли бы я такую тяжесть хоть на чуток сдвинуть смогла бы. Надо, кстати ректору сказать, что конструкция у него ненадежная, не такой уж Мотя и тяжелый, чтоб глобус так легко с места сдвинуть.
Драконенок снова прикрыл глаза, обещая быть паинькой.
Я знаю, он правда старается, просто говорю же, непоседа, тяжело ему на месте сидеть.
- А я тебе красок куплю, хочешь? – решила поддержать его старание.
Его улыбка сразу мне все сказала. Да я и сама чувствовала, что он духом воспрянул.
О красках, как у настоящих художников, Мотька давно мечтал. У нас-то самые простые были – мел, уголь, да сок овощей и трав. Не водилось в Прениторе художников, так что роскошь такую туда не завозили. А дядька Тимир заказывать отказался.
Сказал, такие краски и бумаги специальной требуют, и кистей, так что это надо в магазин идти и там лично все смотреть и выбирать, а то пришлют непонятно что, и только деньги зря на ветер выкинем. Дядька Тимир у нас такой, строгий очень. У него в гарнизоне порядок поэтому, все на своих местах. Вот и король и ему доверяет, ни разу даже проверки не прислал. Это я от служивых слышала уже.
- Вот и договорились, – сказала драконенку. – И не бойся ничего, я рядом и в обиду тебя не дам.
«Точно-точно? – спросил драконенок своим видом. – И другим драконам не отдашь?»
- Нет, ты мой, никому не отдам. Даже не сомневайся!
Я бы еще его как-то поддержала, но поняла, что он уже и так весь в предвкушении и ожидании красок, да и знает прекрасно, что не дам в обиду. Мы пока детьми были, я за него во все драки кидалась, если его кто обидеть пытался. Дети они же не взрослые, не понимают разницы между человеком и драконом, что они по-разному развиваются, а тут немой, безответный ребенок. Дразнили, задирали и с кулаками лезли правоту свою доказывать. И братьев своих подговаривали. И с теми я тоже дралась, потому что «драконьей мамкой» звали. Мне же казалось, что это обидно и что они специально, чтобы напомнить, что нет у нас никого из родителей. Мамы-то своей я не знала, умерла она родами.
Потом повзрослели, перестали смеяться. Да и задирать никто не решался. Я магию хоть и по книжкам учила, а могла кое-что, в узких брюках в обтяжку ходить не очень удобно, знаете ли, давит во всяких местах, что неприлично вслух называть.