Я налил горячего кофе из фляжки, которую Смит, мой слуга, наполнил для меня к моему возвращению. Кофе вдохнул в меня жизнь, угнетенность исчезла. Но на самом донышке души скреблось саднящее беспокойство, какое-то дурное предчувствие.
Я сделал шаг в потемках. Я боялся за Синтию и взялся дать ей счастье. Уверен ли я, что мне это удастся? Рыцарский пыл поугас, и зашевелились сомнения.
Одри отняла у меня то, чего я не мог возродить. Мечту, вот, пожалуй, самое точное определение. С Синтией я всегда буду стоять на твердой земле. К концу главы мы станем друзьями. И ничего больше.
Испытываю я к Синтии лишь острую жалость. Ее будущее со мной виделось мне как долгие годы невыносимой скуки. Она слишком хороша, чтобы тратить жизнь, связывая свою судьбу с опустошенным человеком.
Я хлебнул еще кофе, и настроение переменилось. Даже в серое зимнее утро мужчина тридцати лет и отменного здоровья не может долго прикидываться развалиной, да еще если он утешается горячим кофе.
Моя душа обрела равновесие. Я посмеялся над собой, сентиментальным обманщиком. Разумеется, я смогу сделать Синтию счастливой. Ни одна другая пара не подходит друг другу лучше. А что до первого крушения, которое я раздул до кровавой трагедии, это всего лишь эпизод моей юности. Смехотворный случай, который отныне я изгоню из своей жизни.
Быстро подойдя к столу, я вынул фотографию.
Нет, четыре часа утра – определенно не самое подходящее время для проявления целеустремленности и решительности. Я дрогнул. Я намеревался порвать фото в клочки без единого взгляда и выбросить в мусорную корзинку. Но взглянул и заколебался.
Девушка на снимке, невысокая и нежная, смотрела прямо на меня большими глазами, с вызовом встречая мой взгляд. Как хорошо я помнил эти ирландские синие глаза под выразительными бровями. Как точно поймал фотограф этот взгляд, полумечтательный, полудерзкий, вздернутый подбородок, чуть изогнутые в улыбке губы.
И вновь нахлынули все мои сомнения. Только ли сентиментальность тому причиной, дань предутренней тоске по улетевшим годам, или Одри и вправду заполонила мою душу и стояла стражем у входа, чтобы ни одна преемница не могла захватить ее место?
Ответа не было, если не считать ответом то, что я снова убрал фото на прежнее место. Решать сейчас нельзя, чувствовал я. Все оказалось куда сложнее, чем мне представлялось.