– Жестко – это когда на год, на весь срок действия выговора, – сказал Данилов, вспомнив порядки на «Скорой».
– Если у нас за выговор будут лишать премий на год – все поувольняются на хрен. – Чернов включил чайник. – Побалуемся чайком до пятиминутки? У меня есть совершенно уникальный чай, который можно заваривать семь раз и всякий раз получать новый вкус!
– Я лучше кофе, – поспешил отказаться Данилов.
– Увы, вы не ценитель, – констатировал Чернов, но настаивать не стал.
Заварив чай, судя по цвету получившегося напитка – раз в пятый, если не в седьмой, Чернов начал рассказывать Данилову про больных.
– Минасян у нас впервые, кетоацидотическая кома, спасибо поликлиническому эндокринологу. Сейчас сахар одиннадцать, в сознании, уже хочет выписаться домой. Вы, кстати, в курсе, что мы никогда не выписываем больных из реанимации по собственному желанию? Переводим на отделение, и пусть они там разбираются.
– В курсе.
– Если эндокринологи будут вас доставать, шлите их… подальше.
– А чем они могут доставать?
– Вопросами и указаниями, чем же еще? – Чернов удивленно посмотрел на Данилова. – Второй диабетик у нас Петяева, переводом из отделения с нарушением мозгового кровообращения. Невропатологи смотрели дважды – в отделении и у нас. На сегодня я их тоже вызвал. Если будут доставать, то…
– И невропатологов тоже? – улыбнулся Данилов.
– Вы что – первый день в реанимации?! Нас достают все, кроме патологоанатомов. Тех мы сами достаем. Парадокс – мы всех вытягиваем, латаем все дыры, исправляем ошибки, и нам же больше всех достается…
Больные отошли на второй план – до появления начальника отделения Чернов рассуждал на тему «кто больше всех работает, того больше всех пинают», а Данилов, которому подобные монологи о вселенской несправедливости успели надоесть еще в интернатуре, самостоятельно знакомился с историями болезни, даже не затрудняясь притворяться, что он слушает. Люди, вещающие столь самозабвенно, не нуждаются в том, чтобы их слушали, им достаточно одного лишь присутствия слушателя, ведь на самом деле они говорят-проговаривают только для себя. Сами задают вопросы и сами же на них отвечают, ведь нет ничего увлекательнее, чем беседа с самим собой.
– Кто о чем, а вшивый о бане! – прервал монолог Чернова Роман Константинович. – Виктор, кто тебя на сей раз обидел?