Платон проворчал, что его уже достала темнота и глаза слезятся от света фонарей. Пока коллеги наслаждаются бездельем, он, пожалуй, ознакомится с местными агрегатами – в их устройстве нет ничего сложного. Что в моторной лодке, что в контейнеровозе – принцип работы один. И только дилетанты видят какую-то разницу. Двигатель он, разумеется, запустить не сможет, но что касается дизельного генератора… Поднялся и побрел в соседний машинный отсек, где сразу же начал греметь крышками баков и чертыхаться.
– Человек может все, – как-то нейтрально сказал Крамер и тяжело вздохнул.
– Пока не начнет что-то делать, – фыркнул Никита. – Вот не сидится на месте этому мастеру на все руки. Что бы ни делать, лишь бы что-то делать…
А Глеб опять терял связующую нить. Он упорно пытался сосредоточиться, выстроить систему. Три часа – это тоже много! Катастрофически много! Инструкции, полученные в штабе флота, были конкретными. Оперативно обследовать судно, позволить «компетентным товарищам» осмотреть единицу груза и связаться с радиоточкой подводной лодки, бороздящей просторы океана сотню миль южнее Крысьих островов. Выделенная частота и рация «Беркут» прилагались. Помех в океане нет. Лодке требуется три часа, чтобы подойти к дрейфующему контейнеровозу. Информации о том, что судно может затонуть, не было. Какого хрена они тянут резину?! Пусть высаживают на «Альбу Майер» компетентную группу, и плевать, с кем они тут будут разбираться – с призраками, с живыми! А с людей Дымова довольно! Уж больно воняет это веселенькое дельце…
Платон за углом продолжал громыхать мертвым железом, пытаясь пробиться к генератору, а Глеб уже выкапывал из рюкзака рацию. Дьявол! Связи не было – только частокол непроходимых помех! Немудрено, они сидят практически в трюме, под толщами железа!
– Вроде должно ловить через железо… – неуверенно допустил Вадим.
Должно, не должно! Если где-то и должно, то только не в этом перевернутом абсурдном мире!
– Все наружу, – распорядился Глеб.
– А всем-то зачем? – не понял Никита.
Глеб опомнился – всем действительно незачем мозолить глаза и подвергать себя дополнительной опасности. Пусть закроются, охраняют этих надоевших гражданских.
– Хорошо. – Он иезуитски ощерился. – Всем подниматься незачем, но ты, Никита, пойдешь. Поднимайся, и за мной…