Мистер Кенкинс наконец распутал все тросы, но в этот момент прозвенел звонок.
– Готово, – произнес завхоз, широко улыбаясь. – Спасибо тебе, Оуэн.
– Всегда пожалуйста, – ответил я и бросился к дверям школы. Холл был уже наполовину пуст. Вот черт! Я отправился к секретарю, чтобы написать объяснительную, а заодно и бросить деньги моей сестренки в ящик для пожертвований. В один прыжок оказавшись у дверей администрации, я чуть не врезался в секретаря, при этом деньги Мэг разлетелись по всему полу.
– Извините, – бросил я и нагнулся, чтобы поднять монеты. Я увидел только восемь голубоволосых Линкольнов, еще один куда-то делся.
Может быть, это тоже был знак?
– Наверное, закатилась в кабинет директрисы, – предположил я и уже потянулся, чтобы повернуть ручку и открыть дверь, как секретарша перегородила мне путь.
– Даже и не думай, – строго произнесла она. – Бери давай бланк и пиши объяснительную.
Пожав плечами, я кинул оставшиеся деньги в ящик для пожертвований, написал объяснительную и отправился в класс. На бегу достал из кармана деньги, что дали отец и парень из автобуса. Долларовые купюры самолетиками полетели в кабинет мистера Хемлока.
– Спасибо, Оуэн! – крикнул он.
Не сбавляя темпа и перепрыгивая через несколько ступенек, я несся по лестнице. Футляр с гитарой бил меня по спине с каждым новым прыжком. Видела бы меня сейчас бабушка. Она все время твердила, что к гитаре надо относиться с большой бережностью. Именно бабуля научила меня играть, мы с ней много музицировали: народные песни, рок, все что угодно. А потом она умерла. Мой приятель Джон Дойл говорит, что мы с ним должны организовать музыкальную группу: я на гитаре, а он на треугольнике. Дрынь-дзынь, дрынь-дзынь! Вряд ли это можно будет назвать музыкой!
Я свернул за угол – последние несколько метров, и я в классе. Последний поворот, и – бамц! – я врезался прямо в Дану. От удара она отскочила к стене, а ее туфля попала мне прямо в лицо.
Я бросился к подруге:
– Ты в порядке, Дана? Я такой идиот!
Дана как-то странно посмотрела на меня: ее волосы были беспорядочно спутаны, а лицо казалось необыкновенно бледным.
– Оуэн, – зашептала она. – Я знаю, почему на самом деле мои родители поехали в Исландию. Это все чудовища. Они проникают в наш мир. Но никому ни слова… Пока еще рано…
Я отпрянул от нее: