— Наличие на мне белья должно волновать тебя в последнюю очередь.
— Извини, Моцарт. Это пиздец как волнует.
Я не слышу саксофон. Весь мир замедлился и перестал существовать.
В ушах шумит лишь стук моего сердца, и он ни черта не ровный.
— Не называй меня так. Все это… давно забытое прошлое…
Столкнувшись глазами, смотрим друг на друга.
Градский кивает.
— Хорошо, как скажешь. Так ты отдала свое белье Рязанцеву, и он оставил тебя одну?
Вместо того чтобы послать его к черту вместе с этими вопросами, я спрашиваю:
— Тебя интересует судьба моих трусиков?
— Я просто не усну, пока не разберусь с этой задачей.
— Я не собираюсь тебе помогать.
— Очень жаль…
Мы что, флиртуем? Это определенно похоже на флирт!
Влад улыбается, а мое сердце делает неровный предательский кульбит.
Большим пальцем он надавливает на позвонки у основания моей спины, наблюдая за моим лицом и за тем, как с моих губ слетает неконтролируемый выдох.
Я должна хотеть, чтобы он уехал из города как можно скорее, пока не перевернул все вверх дном, но вместо этого молча наблюдаю за тем, как его зрачки расширяются, заполняя серую радужку.
— Любишь его? — спрашивает он вдруг.
Между нами повисает напряженная тишина.
Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду не мое отсутствующее белье.
Он задал вопрос, который до него мне не задавал никто, и меня это устраивало. Наши отношения с Егором хороши тем, что они такие, какие есть. Без диких чувств, страсти и эмоциональных качелей. Я не боюсь того, что, даже если они вдруг закончатся, мне будет больно. Эти отношения безопасные. И я не собираюсь говорить о них с мужчиной, который познакомил меня с болью ближе некуда.
— Это тоже тебя не касается.
Влад кривовато усмехается, словно ему не нравится мой ответ.
— Осталось в твоей жизни что-то для меня?
Сглотнув, я смотрю ему в глаза.
Мне страшно снова оказаться на краю глубокого обрыва, но есть мысли, которые не дают мне нормально спать с того момента, как он вернулся.
Я должна сказать ему о Софи. Да? Нет? Я не могу думать об этом сейчас… рядом с ним, вдыхая его запах и чувствуя на языке фантомный вкус его кожи.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю, понизив голос. — Что тебе от меня нужно, Градский?
Он молчит.
Проводит языком по губам, напрягая плечи. Смотрит на меня исподлобья, будто этим взглядом пытается пробиться в мою голову.