Мои глаза предательски фиксируют все. Все. То, что он сменил прическу, теперь он носит более короткую и консервативную стрижку. То, что уголки его строгих губ опустились, будто он редко улыбается, а морщинки на лбу стали глубже: в двадцать шесть они были еле заметны, теперь же делают его старше, грубее, серьезнее. То, что он стал чуть крупнее, будто нарастил мышцы на крепком торсе, хотя он жилистый и гибкий, как и прежде.
— Град вчера прилетел, — говорит мой брат, хлопая своего некогда лучшего друга по плечу.
Я знаю, что последние пять лет они поддерживали связь, но общались урывками. Андрей занимался расширением своего бизнеса. Вместе с Рязанцевым они строят дома на Бали, и продают их клиентам Андрея через его фирму. Мой брат и Градский изредка встречались за границей, когда их местоположение совпадало, ведь Влад менял страны как перчатки. Англия, Япония, Китай, Индонезия…
Я не знала, увижу ли его когда-нибудь снова.
Отголоски тех дней, когда я металась внутри себя от этого понимания, тупой фантомной болью отдаются в груди.
Мне надоело себя мучить. В какой-то момент я перестала следить за перемещениями Градского по свету. Перестала следить за его жизнью, убегала от новостей о нем как могла. Я знала главное — он был далеко и возвращаться не собирался.
Что изменилось теперь?!
Те дни, наш ненормальный чокнутый роман без правил, которые Влад так не любил… никто о нас не знал. Никто, кроме моей подруги. Эти дни были только нашими. Только моими. Фейерверком из моих чувств и эмоций. Даже спустя годы они тлеют в душе воспоминаниями, к которым я боюсь прикасаться…
Я ни о чем не жалею. Не могу жалеть.
— Надолго ты у нас? — подаю голос, решаясь задать вопрос, который рвется из меня, как неуправляемый кашель.
Мне нужно знать, необходимо.
— У вас? — забавляется он моей формулировкой, чуть выгнув прямые темные брови.
— Да, у нас, — повторяю спокойно, забирая у официанта свой бокал с игристым.
— Еще не решил, — отвечает Влад без тени веселья или лени.
Моего плеча касается рука Егора, и он по-свойски прижимает мое тело к своему боку.
Влад провожает этот жест глазами, но выражение его лица настолько закрытое и нечитаемое, что я просто отворачиваюсь.
От звуков его голоса внутри что-то с надрывом трескается. Пять лет. Я не видела его пять гребаных лет.