Османская армия подошла к границе
Лихтенштейна почти вплотную. До хвалёных стен Вавилонского
оставалось меньше пятнадцати километров. Почти идеальная дистанция
для атаки.
— Вперёд! — скомандовал Исмаил. — За
султана! За Великую Порту!
Танки и бронетранспортёры рванули
вперёд, поднимая тучи пыли. Солдаты с боевым кличем устремились за
ними.
Они уже приближались к стене и
собирались сделать пробный залп, как земля под ними
зашевелилась.
Сначала это было похоже на лёгкую
дрожь, как при землетрясении. Но затем земля буквально разверзлась.
Твёрдая почва превратилась в зыбучий песок.
Танки, боевые машины, обозы с
припасами — всё это начало медленно, но неумолимо погружаться в
песчаную бездну. Солдаты, в панике пытаясь выбраться, барахтались,
как мухи в паутине, увязая всё глубже. Крики ужаса, проклятия,
предсмертные хрипы слились в один жуткий гул.
Песчаное болото раскинулось на
огромной территории, поглотив не только авангард османской армии,
но и добрую часть австро-венгерской земли, на которой они
стояли.
Хаос. Паника. Смерть.
Офицеры, стоявшие на твёрдой земле,
с ужасом смотрели на это безумие.
— Что… что это?! — пролепетал
Джамиль дрожащим голосом.
— Магия… — прошептал другой
полковник. — Это его магия… Вавилонского!
Исмаил застыл, боясь даже
пошевелиться, чтобы тоже не провалиться под землю. Его уверенность
и бравада — всё это в один миг куда-то испарилось. Он просто молча
смотрел на то, как его гордость — непобедимая армия тонет в песке,
как жалкие насекомые.
Но генерал быстро взял себя в руки.
Ярость и уязвлённое самолюбие вытеснили страх.
— Не паниковать! — рявкнул он. — Вы
что, испугались?! Этот щенок Вавилонский потратил все свои силы на
этот трюк! Он теперь пустой! Вперёд! Вперёд, я сказал! Атакуем! Не
дайте ему опомниться! Раздавите его! Сотрите в порошок!
Те немногие, кто уцелел, не успев
увязнуть в песке, бросились в атаку, стреляя на ходу. Инстинкт
самосохранения боролся в них с животным страхом перед гневом
генерала.
И тут со стороны Лихтенштейна
раздался звук. Гулкий, протяжный, пробирающий до костей. То ли
боевой рог, то ли труба… Непонятно. Но от этого звука у османских
солдат застыла кровь в жилах.
На вершине стены — той самой, что
ещё недавно казалась им лёгкой мишенью, появилась фигура. Теодор
Вавилонский. Он стоял, гордо выпрямившись, и ветер трепал его
волосы. Он не выглядел уставшим или ослабленным. Наоборот,
казалось, что он полон сил и готов к бою.