Я откинулся в кресле, которое пахло
свежим деревом (рабочие «Созидателя» постарались на славу, обновив
обстановку в моём отремонтированном кабинете), и потёр виски.
Совещания… Бесконечные собрания, обсуждения, споры… И каждый тянет
одеяло на себя. Аристократия, блин!
В кабинете собрался весь цвет
Лихтенштейна.
Скала, мой невозмутимый глава
гвардии, стоял у стены, скрестив руки на своей широченной груди, и
сверлил взглядом какого-то нервного графа, который уже минут пять
пытался доказать, что установка ПВО на его родовом поместье — это
«нарушение исторического облика» и вообще «покушение на святое».
Дядя Киря явно прикидывал, сколько секунд ему понадобится, чтобы
свернуть этому недотёпе шею.
Рядом с ним Оракул, он же Николай
Михайлович Соболев, мой новый (и, надеюсь, последний) глава Тайной
Службы, с невозмутимым видом пил кофеёк из термокружки. Привычка
говорить правду в лицо у него никуда не делась, так что половина из
присутствующих его тихо ненавидела.
Аристократы… Ну, тут всё как обычно.
Графы Шенк и Рихтер, мои верные союзники, сидели рядом, кивая моим
словам. Гордеев, Волынский и другие — тоже были за всё хорошее
против всё плохого.
А вот несколько представителей Родов
помельче — молча, но очень старательно делали умные лица. Как будто
у них уже запор неделю.
— Господин Вавилонский, — снова
завёл своё граф-нытик (как я его про себя окрестил), — но ведь это
же просто кощунство! Представьте: радары на фоне готических шпилей
моего замка! Это же всё равно что приделать пушки к карете.
— И что? — с недоумением посмотрел
на него Оракул, делая очередной глоток кофе. — Вы считаете, что
современные крылатые ракеты оценят вашу эстетику и облетят
стороной?
Граф побледнел. Скала чуть заметно
улыбнулся. А я мысленно поаплодировал Николаю Михайловичу: умеет
старик разрядить обстановку, пусть и не самыми дипломатичными
способами.
Но больше всего меня сейчас забавлял
граф Голодрига — типичный представитель «старой гвардии»: пузо,
лысина, золотая цепь на шее толщиной с якорную, и вечно недовольное
выражение лица. Именно он начал брызгать слюной, возмущаясь
присутствием на нашем «военном совете» начальника коммунальных
служб.
Да-да, вы не ослышались. Афанасий
Николаевич Борщов — лысоватый мужичок в скромном костюмчике, с
лицом, на котором навсегда застыло выражение вселенской усталости
(видимо, работа такая), сидел на краешке стула и изо всех сил
старался слиться со стенами.