Няньки внимательно осмотрели больных, не заметив ничего необычного, разлили по тарелкам вонючий суп с мочалками расплывшейся капусты, шлепнули по шматку слипшихся макарон, украсили натюрморты на тумбочках стаканами с мочой, именуемой чай с сахаром. Настя отпила немного и, не притронувшись к еде, легла, свернувшись калачиком, лицом к стене.
Ночью её мучил, исходивший от соседки тухлый запах немытого тела, проникающий в носоглотку даже через сложенное вчетверо полотенце. Не выдержала, резко села и в свете ночника увидела устремленные прямо на неё рыбьи глаза. Ольга не раскачивалась, не перебирала пальцами, сидела, не шевелясь, вперив в Настю безумный взгляд.
– Ты что? Чего уставилась?
Сумасшедшая не ответила. Настена трясущимися руками сняла наволочку, накинула ей на голову, связала концы и изо всех сил стянула узел. Впервые за неделю соседка подала голос – завизжала. Не переставая вопить, с неожиданной силой она схватила душившие руки, мешая затянуть смертельную петлю.
Санитары и медсестры знали свое дело. Разняли, упаковали, укололи, уложили.
Утром доктор Иван Ильич долго расспрашивал Настю, что случилось, кто на кого напал, и почему на голове у Светланы была наволочка.
– У какой Светланы? – удивилась Настя. – Я надела Ольге на голову наволочку, при чем тут какая-то Светлана.
– Анастасия, вашу соседку зовут Светлана, неужели вы за год не запомнили её имени? Анастасия Николаевна, вы меня слышите?
– Анастасия Николаевна!
Настя вздрогнула и, наконец, отозвалась:
– Почему год? Всего неделю.
– Ну, как же неделю? – вскипел проректор. – Мы в начале учебного года анкеты выдали, конец второго семестра, а вы до сих пор не сдали, между прочим, одна из всех кураторов. Настя потерла пальцами виски и пробормотала: «Ерунда какая-то».
После столь наглого замечания проректор Иван Ильич побагровел, засопел, хрюкнул и заголосил:
– Что вы себе позволяете? Думаете, если у вас там, – он ткнул пухлым пальцем в потолок, – свои люди, можете оскорблять всех подряд. Тамару Ивановну сегодня до слез довели.
Настя изумленно глянула на Тамарку. Что – что, а заплакать она вряд ли могла. Интересно, где у неё яд? Где у змеи яд? Надо будет посмотреть у Брема.
– Насчет слез я сомневаюсь, а про анкету… Что вы так обижаетесь, будто сами этот бред написали?