Значит, такова ее
судьба.
2.
Поначалу свет, тусклый
и серый, позволял различать дорогу. Потом узкий ход свернул влево,
и зрение сделалось бесполезным. Сивилла двигалась на ощупь, пробуя
ногой пол, чтобы не оступиться в пропасть, и ведя ладонью по сухой,
на диво гладкой стене. Содрогаясь от страха, Эльза вся сжималась в
комок: сейчас в руку вопьется жало ядовитой гадины! Время от
времени она замирала и вслушивалась, затаив дыхание. Тишина:
мертвая, абсолютная. Как будто Эльза уже умерла. Мрак чернильным
воском залепил уши, гася звуки. От беззвучия на сивиллу мало-помалу
снизошло удивительное спокойствие. Она будет идти, пока хватит сил.
Или пока не придет...
Куда-нибудь.
Вскоре тьма принялась
рождать зрительные фантомы. Искры и огоньки сплетались в тусклые
узоры, чтобы расточиться без следа. Стоило моргнуть, и наваждение
исчезало; мрак пещеры вновь обретал однородность. Но спустя дюжину
ударов сердца фантомы возвращались. Один был настырным: едва
заметный блик, робкий намек. Эльза моргала, но упрямец не пропадал,
а, напротив, становился ярче и отчетливей. Сивилла едва удержалась,
чтобы не броситься вперед, как умалишенная. Не хватало еще свернуть
себе шею на последних шагах.
Вдруг это ловушка для
торопыг?
Глаза привыкли к
темноте. Теперь хватало малой толики света, чтобы видеть неровности
пола и плавный изгиб стены. Еще немного, и ход кончился, выведя
Эльзу в зал правильной формы. Она словно оказалась под куполом
подгорного храма. Ровный круг пола -- добрых сто шагов от стены до
стены. Над головой -- каменный свод, весь в известковых потеках и
наростах. В вышине сочилась тусклой мутью троица отверстий --
«световых колодцев». Попади сюда Эльза при других обстоятельствах,
она бы тихо ахнула от восторга, пораженная открывшейся ей картиной.
«Бороды» и наплывы под куполом переливались бирюзой и аквамарином,
палевым жемчугом и перламутром, охрой и лимонной желтизной.
Нерукотворные пилястры, «гребенки» и «щетки» из драгоценных игл,
известковые «соломинки» и монументальные сталактиты образовывали
ансамбли, при виде которых любой зодчий удавился бы от зависти. С
пола навстречу им тянулись заросли сталагмитов. Дальше, как на
постаменте, возвышалась полированная временем громада -- чудище
выгибало спину и скалило пасть, где сверкали острые зубы
кристаллов.