Она назвала ему адрес.
— Собирай свою пациентку и выезжайте, — скомандовал доктор. — Ты
ее сама можешь и не спасти.
Люба положила трубку в карман.
— Собирайте Ирину, поедем в город в больницу, — сказала она.
— Зачем в больницу? — испуганно глянула на нее старуха. — Ты же
вон капельницы поставила, все, значит, нормально будет.
— Вы не понимаете что ли? Она много крови потеряла. У меня ни
оборудования, ни лекарств таких нет, чтобы ее спасти в случае
чего.
— Вот что, дорогая, никуда мы не поедем.
В дверях замаячил дед.
— Ирка слабая, и потомство дала такое же слабое. Николаю нужна
крепкая баба, а не это недоразумение. Вот он от нее и гуляет, ищет
кого покрепче и поздоровей, - сказал он.
— Потомство? Вы о детях вообще-то говорите, а не о приплоде
каком-то, — возмутилась Люба. — Давайте со мной не спорить, а
собирайте Ирину и погнали. Там на трассе нас будет ждать скорая
помощь.
— Нет, никуда мы не поедем, - глянул на нее исподлобья дед.
— Я тогда помощь позову, — сказала Люба и полезла в карман за
телефоном.
Старуха в одно мгновение выбила у нее из рук аппарат. Дед его
подобрал и спрятал в карман.
— Ты остаешься с нами, никуда мы тебя не отпустим.
Дмитрич задвинул засов на двери.
— Выживет Ирка — хорошо, а нет — значит, похороним, — сказал он.
— Будешь за ее состоянием следить.
— У меня ребенок дома один, — возмутилась Люба.
— Ничего, за ней присмотрят, — махнула рукой старая. — Чай
будешь?
— С мухоморами?
— Нет, с чабрецом и мятой.
— Нет, что-то не хочется.
— С медом? У меня ватрушки свежие, — улыбнулась старуха беззубым
ртом.
— Нет, желания что-то нет. Мухоморы, чай с чабрецом и мятой,
ватрушки - бред какой-то.
Люба померила давление Ирине и покачала головой. Оно было
слишком низким. Сделала очередной укол и стала ждать. Дед вытащил
какие-то сапоги и принялся их чинить. Старая достала крючок и
клубок с нитками.
— Внучке хочу к лету маечку связать, — сказала она. — Я могу
тебе постелить. За Иркой мы сами присмотрим. Мы старые, по ночам
можем и не спать.
— Угу, может все же соберете Ирину? — спросила Люба, строго на
них глянув.
— Нет, милая, мы остаемся дома.
— А Николай что по этому поводу думает или он тоже мухоморов
объелся?
— А Николай нам поперек никогда не говорит, — ответил дед,
подрезая подошву.
— Да уж, — вздохнула Люба. — Жесть какая.