Я освободила столешницу от всего лишнего, распределив содержимое по шкафчикам, остальное отправила в мусорный пакет.
– Извини, я вчера не позвонил… – подошёл он сзади и, заключив меня в замок объятий, поцеловал в шею. Я почувствовала мятный запах зубной пасты с неприятными, едва уловимыми нотками вчерашнего "хорошо".
– Да? – вывернулась я, едва сдерживая волну ярости. – Извинить?! А ничего, что я ночь не спала?! Конечно! Тебе же пофиг на меня, на сына! У тебя важные проекты, важные дела, важные друзья! А на каком месте у тебя семья?! ... – уравновешенной быть не получилось. Меня несло и чем дальше, тем менее я подбирала слова. Внутренний наблюдатель уже не справлялся с неуправляемым потоком слов. Но я успевала видеть, как меняется выражение его лица. Сначала он выглядел виноватым. "Прекрасно! Наконец, смогла ему всё высказать!" Потом он вскинул на меня наполненные удивлением глаза, и чем больше я распалялась, тем сильнее горели глаза мужа восхищением.
Это в мои планы не входило. Мне хотелось сделать ему больно. Задеть. Вывести из себя и уйти, хлопнув дверью…
Он отступил к двери и теперь стоял там, сложив руки на груди, прислонясь к косяку, словно зритель, и наблюдал театр одного актёра и, похоже, игрой этого артиста, вернее, актрисы, был доволен.
"Да что же сделать такое, чтобы смахнуть эту его ухмылочку с чересчур радостного лица?" Я зацепила взглядом вазу, которую он подарил мне с цветами восьмого марта, достала её и запустила в стену рядом с ним.
Ярик словно всю жизнь тренировался ловить вазы, ловко подхватил её и, поставив на пол, сделал шаг ко мне.
– Вот посуду бить необязательно, – прорычал мне в губы. – Всё сказала?
Такого его голоса я не знала. Тон был жёсткий, холодный и в то же время волнующий. В монологе я слила весь запал и теперь растерянно упёрлась ему в грудь локтями, пытаясь высвободиться. Но он лишь крепче прижимал меня к себе. Я не могла допустить, чтобы мои слова, пусть даже сказанные в сердцах, прошли мимо. Ведь если я сейчас поддамся на его чары, то позволю и дальше не считался со мной.
– Пусти! Если не хочешь ходить с расцарапанным… – я недоговорила, он впился мне в губы и воровато прошёлся подвижным языком по кругу, а затем нагло завладел ртом полностью. Я сначала отталкивала его, но потом, словно отключилась и дальнейшее происходило словно не со мной.