Я закрыл лицо руками. С другим человеком можно было бы
договориться, надавить на то, что не поеду с человеком, который на
грани обморока. Вылез бы из салона – и он сдался бы. Этот же – нет.
Если уперся, это всерьез и надолго, и до победного конца, даже
когда он — собственная кончина.
В бедненькое село мы въехали минут через пять. Отчим остановился
и закашлялся, упершись в руль. Я побежал к ближайшему дому.
Старушка, которая ко мне вышла, прониклась и вынесла пластинку
аспирина. Поблагодарив ее, я вернулся в кабину, отдал таблетки
отчиму, который съел сразу две и запил чаем из термоса.
— Предлагаю ехать домой, — сказал я. – Товар у нас не портится,
он разве что мороза боится, но его быть не должно.
Отчим откинулся на спинку, закрыл глаза и запрокинул голову.
— Нет. Сейчас станет полегче, и дальше поедем, продадим все. А
иначе как?
Вот же баран упертый. И за руль не пустит! И не отдохнет, потому
что мужик же ведь! Деревья умирают стоя. Вся злость на этого дурака
сразу ушла. Он же реально умереть может! Это уже прямая угроза
жизни, потому я решился на внушение:
— Василий, сейчас вы уступите мне водительское место…
Его лицо перекосило от ненависти, он рванулся ко мне, как
бешеная собака в последнем порыве, но все-таки взял себя в
руки.
— Ни за что! Это тебе не игрушки!
Ясно, внушение на него не действует, даже когда он ослаблен. Как
я ни пытался его убедить, что умею водить грузовики, он не слушал и
доказать не позволял. Через полчаса таблетка подействовала, отчим
расправил крылья и полетел.
Два поста ГАИ нам снова помогла избежать табличка «Пустой». А в
поселке большая часть торговли легла на меня. И мешков я
натаскался, и наорался так, что охрип. Отчим тоже пытался
геройствовать, но я его отгонял от кузова. Василий, конечно, тот
еще бык и скотина, но не хотелось бы, чтобы мама овдовела раньше
срока.
Торговля шла бойко, не так, как в Черкесовке, где здорово помог
общительный Каналья. Но к пяти вечера мы распродали все, кроме двух
мешков риса и одного – картошки.
Продавая последнее, мы стояли возле магазина, и взгляд упал на
телефонную будку. Надо позвонить маме, сказать, что Василий
заболел, чтобы готовила лазарет. Я направился к телефонной будке,
набрал наш номер, ответила мама, как я и ожидал.
— Ма, — выпалил я, — Василий заболел, сильно. Температура под
тридцать девять. Сбили, но к вечеру она снова поднимется.