Ну почему в такие моменты кажется, что весь мир на меня
ополчился? Каналья не предаст, и отчим не должен, мы же – одна
семья! Людям можно доверять.
— Желаю удачи, — проговорил я, почти физически чувствуя, как
отваливается мой бизнес, а ручеек денег утекает в карман
отчиму.
Все так же, пребывая в черной меланхолии, я вернулся в зал,
застелил постель, куда Боря принес и свое белье, собрал рюкзак
перед походом в школу, заглянул во внутренний карман, где лежали
деньги, посмотрел на пузатый будильник, который я долго хочу
заменить да все забываю, и вдруг стало его безумно жаль – как часть
эпохи, которая скоро оставит только воспоминания, причем не самые
хорошие: как выживали, как вскрывали упаковки, чтобы вылизать
остатки крутого майонеза, и учились тонко резать колбасу.
Повернутый полубоком, будильник будто махал мне ключиком. Через
тридцать лет мои ровесники будут думать, что фразу «завести
будильник» не следует понимать буквально. А ведь его и правда
заводили. Ключом, а не набирая нужные цифры в смартфоне. Так что
пусть живет старичок, никому его не отдам и сохраню для
потомков.
Думаю, этой жизнью я сумею распорядиться правильно, у меня будет
настоящая семья, любимая женщина, я смогу видеть, как взрослеют мои
дети.
Помня об угрожающей нам опасности, мы вышли из дома втроем: я,
Наташка, Борис.
День выдался по-весеннему теплым и обещал быть солнечным, но
сестра все равно надела модные зимние сапоги, что я привез из
Москвы – теперь не с джинсами, а с колготками. Настроение у нее
было отличным, она без умолку щебетала, сыпала остротами и
анекдотами, явно взрослыми, которые ей рассказал возрастной жених,
а не спускал глаз с двух силуэтов, стоящих у поворота к платану,
возле фонаря, где я огреб весной от гопников.
В рюкзаке лежала цепь, хотелось побыстрее намотать ее на руку,
но я понимал, что рано. Вдруг это просто местные забулдыги? Утром
на нас вряд ли нападут: гопота – тоже люди, большая часть из них
учится в ПТУ и сейчас на занятиях. К тому же кому захочется драться
с утра?
Догадки подтвердились. Возле фонаря стояли местный олигофрен
Фафа, к которому в гости приезжал дружок Вова. Фафа был длинным,
сутулым, узкоплечим, со скошенным вечно слюнявым подбородком и
зубами врастопырку. Вова обладал интеллектом восьмилетнего ребенка
и телом пятидесятилетнего обрюзгшего забулдыги.