***
Сегодня, в пятницу, у нас было пять уроков. После школы я
заскочил домой, перекусил, мы с Борей написали два типа объявлений:
«В автомастерскую требуются» и «Требуется тренер самбо в
Николаевку. Оплата каждый день». Помещение можно за малую денежку
арендовать в клубе, там любой копейке будут рады. А потом
алтанбаевцы адаптируются к нормальной жизни, начнут работать и сами
будут оплачивать аренду.
В три дня мы с Ильей и Кабановым отправились в центр клеить
объявления – такой способ оказался эффективным, и Каналья попросил
найти сотрудников во вторую мастерскую, а потом парни поехали
домой, а я с замирающим сердцем – на автобусе к бабушке. Мопед я не
брал, потому что вечером за нами с мамой обещал заехать отчим.
Пока трясся в автобусе, думал, что я люблю бабушку и готов ей
помочь, как и деду, но сейчас ехать к ней совсем не хочется. Потому
что страшно прикоснуться к чужому горю, стать его частью при том,
что я совершенно ничем не в силах помочь.
Все было так, как всегда: та же калитка, отремонтированный мной
забор, старые абрикосовые деревья. Боцман так же бросился навстречу
и начал бодаться, вымогая ласку. Но чувствовалась какая-то тяжесть,
словно в доме поселилось горе и встречало меня вместе с Каюком.
Юрка был не убитым горем, он Андрюшу тоже не любил – просто
печальным. Сошел со ступенек в домашнем и сказал:
— Лежит, не встает. К стенке отвернулась, прогоняет всех.
— А мама моя?..
— В соседней комнате. Идем. Мне страшно за Эльзу Марковну.
Никогда ее такой не видел.
В доме стояла мертвенная тишина. На хлопок двери из маленькой
комнаты выглянула растерянная мама, посмотрела на вход в бабушкину
комнату и покачала головой.
Я прошагал туда, холодея, потому что не знал, что буду говорить.
Шторы были задернуты, царил мрак. Бабушка, поджав ноги, лежала в
кровати, худенькая, маленькая, беспомощная. Я молча сел на край,
прилег и обнял ее.
Она вздрогнула, обернулась. Ее глаза, обрамленные черными
кругами, лихорадочно блестели. Из нее будто душу вынули. Захотелось
отшатнуться, потому что потянуло безумием, но я не стал этого
делать. Отодвинув меня, впившись взглядом в мое лицо, она
проговорила:
— Что я сделала не так? Где недоглядела? Чего ему не хватало? У
него же все было! Лучшие игрушки. Лучшая одежда. Он в «Артеке»
отдыхал! Любой университет, только учись, а он не захотел! Мать на
машину ему копила. Вот чего не хватало, а?