— Хорошо, — сказал я. – А как будем оформлять договор
аренды?
— На Василия, конечно, — проговорил Завирюхин чуть не плача.
— Меня зовут Алексей, — представился Каналья. – Так, может,
покупку на меня и оформим, а не на фирму?
— Вы сколько брать будете? – осторожно поинтересовался директор.
– Вы хоть тысячу…
— Две тысячи четыреста штук, — сказал я. И его глаза
округлились, он закивал, заулыбался. – Вы кофе угощайтесь. У меня
шоколад есть, хотите?
Он метнулся к шкафу и достал тарелочку с шоколадной плиткой –
такой, без упаковки, с выпуклым мишкой. Суда по беловатому то ли
налету, то ли выпоту, эта плитка припасена для дорогих гостей, и
хранится уже очень давно.
— Нет, спасибо, — поблагодарил я. – Давайте оформлять сделку,
нам желательно засветло на участок попасть.
Директор выглянул в коридор, прокричал прочти как в фильме:
— Лю-юд!
И завертелось все, задвигалось — и люди, и воздушные потоки, и
сама ткань реальности пошла пузырями. Забегали люди, Каналья только
и успевал бумаги подписывать. Хлопнув себя по лбу, рванул в «КАМАЗ»
за липовой печатью и давай ставить штампы – клац-клац,
клац-клац!
Видимо, Василий собрал эту печать на коленке, благо что такие
нетрудно было достать. Наша фирма называлась АОЗТ «Валекс».
В(асилий) + АЛЕКС(ей). Что ж, логично.
Через полчаса мы уже наблюдали за погрузкой товара, понимая, что
засветло не получится. Естественно, на машине Алексеевича никто
стройматериалы везти не будет, грузовик и манипулятор Завирюхин
выделил в качестве бонуса. Мы планировали привезти все на участок,
сгрузить там – благо дождя не было, и доехать по грунтовке можно
без проблем – а потом надо вернуть «КАМАЗ» Василию, после чего
Каналья поедет к себе в Николаевку.
При мысли о том, что у нас тут движение, а там у них мир
поставлен на паузу смертью Андрюши, сделалось зябко. Как бабушка
переживет? А тетя Ира? А еще холоднее сделалось от осознания, что
причина его смерти – я. От этой мысли хотелось бежать, бежать,
бежать. Когда я суетился, отпускало, но стоило только остановиться
и задуматься – опять накрывало.
Говорят, преступник всегда возвращается на место преступления. Я
чувствовал себя тем самым преступником, только на место
преступления не тянуло, наоборот, категорически не хотелось
появляться в Васильевке, я был уверен, что там не до меня, тем
более, все уже закончилось.