Дмитрий взял со стола два граненых стакана и пошел к незваному гостю.
– Что-то ты завозился. Ничего не скрываешь? Наркотики, оружие?
Дима вспомнил такое реальное убийство девушки. И такой реальный секс. Но это был сон. Кошмарный сон. А если нет? Тогда этот шнырь вовремя.
– Мы пить будем?
«Как он мне надоел! – подумал Дима и сел на диван. – Похоже, его больше интересует алкоголь».
– Под пристальным взглядом, – улыбнулся участковый.
Новости закончились. Начался фильм о вампирах. Дима не мог уловить суть кинофильма. Петр Станиславович, так представился милиционер, не давал сосредоточиться. Алкоголь снова начал затуманивать разум, и убийство девушки, и тем более секс с ней уже не казались такими реальными.
– Ладно, вижу, что ты здесь не нарушаешь. Пойду я, но знай – я всегда за всеми слежу.
Милиционер встал и пошел к выходу. Дмитрий за ним. На пороге Петр Станиславович остановился и шумно втянул воздух носом.
– Чувствуешь?
Дима мотнул головой. Ему снова захотелось рассказать о появлении соседки и возможном убийстве ее.
«Не дури! – одернул он себя. – Ты собрался рассказать ему сон?»
– Сухо. Дождя, сказали, еще неделю не будет. Ну, пока. – Милиционер пошатнулся и спустился с крыльца.
– Постой, а разве вечером не было дождя?
Участковый обернулся. На его лице читалось изумление.
– Все-таки наркотики. Димон, перестань принимать дурь! – развернулся и пошел к калитке.
И только когда милиционер скрылся из вида, Дима посмотрел на соседскую дверь. Он потоптался на месте и уже собирался подойти к ней, когда услышал смех девушки. Машина, хрустя гравием, отъехала. Вера вошла через калитку и замерла, увидев Диму.
– Не спится? – Девушка улыбнулась и подошла к пристройке. Открыла дверь и посмотрела на Сысоева: – Зайдешь?
Дима тут же замотал головой, будто она предложила ему убить себя.
– Ну, как знаешь, – улыбнулась Вера. – Ниче так трусики-то.
Дверь хлопнула. Дима вздрогнул и посмотрел вниз. Он стоял в семейных трусах. А это значило, что и пил он с участковым тоже в трусах. Сысоев покраснел и забежал в дом, пока еще не показал свое нижнее белье всей деревне.
* * *
Дмитрий проснулся от боли в правой руке. Он почти ее не чувствовал. Дима повернулся. Рядом лежала обнаженная Вера.
Черт, черт, черт! Главное, хоть живая.
Дима аккуратно вынул руку из-под головы Веры и встал с дивана. Прошел к холодильнику и достал бутылку «Ячменного». Вкуснее пива он не пил никогда. Повернулся. Чудо-пиво. На диване никого не было. Бутылку он допил в несколько глотков с небольшим сожалением, что это не водка. За день, проведенный здесь, он очень устал. Чертовски трудно привыкать к чему-нибудь новому в тридцать пять. Эта мертвая тишина напрягала, а непроглядная ночная тьма просто превращала его в ребенка. Дима понял, почему не может здесь писать. Из-за тишины. В московской квартире, несмотря на пластиковые окна, было всегда шумно. Из соседних квартир доносились всевозможные звуки. Его отделяли от людей тонкие перегородки. Здесь его отделяло от ближайших соседей метров двадцать как минимум. Двадцать метров тишины.