—
Придумаем что-нибудь, — бодренько отмахнулся я. — Будешь
недоделанное шитье с собой брать, а там мы Лену попросим помочь.
Или еще кого-нибудь.
— Думаешь,
дадут с собой? — недоверчиво протянула Аня.
— Вам же
домашнее задание должны задавать, верно? — хмыкнул я. — Вот, ты и
станешь его дома делать. А кто помешает тебе помочь? Смекаешь? В
крайнем случае — в ателье зайдем, закажем.
Вот,
бестолочь, хоть и гений, всему-то учить надо. Мне отец некогда
домашние задания по математике делал, а мама рисунки до ума
доводила.
— Тогда
лучше к тете Гале, — сообщила моя маленькая хозяйка, — она у нас
теперь за портниху. И с платьем справится.
Анька
заметно повеселела. По этому поводу разрешила себе третью чашку
чая, а заодно притащила баночку с клубничным вареньем.
— Ничего
себе, какие заначки?! — удивился я, потянув банку к себе
— Ш-ш-ш… —
зашипела на меня Анька, словно змея, отбирая сокровище и принимаясь
перекладывать клубнику в вазочку. — Знаю я тебя, Ванечка… Я тебе в
этой жизни все доверю, кроме клубники. Нельзя целую банку зараз
съедать!
— Когда
это я целую банку съедал? — возмутился я.
Чуть было
не сказал — я что, Карлсон? но успел придержать язык. Брякнешь, а
потом придется сказку писать. А я к тому, кто живет на крыше,
отношусь крайне сдержанно.
— Мне
Ольга Николаевна сказала — дескать, Ваня варенье клубничное любит,
по баночке за один присест может съесть. Я у соседки баночку и
купила. Думаю — понравится, так еще возьму.
Ишь ты,
оказывается, хоть в чем-то вкусы Ивана Чернавского и мои
собственные сошлись. Уже хорошо.
Анька,
между тем, переложила в вазочку едва ли треть банки.
— Чего так
мало?! Как украла! — возмутился я.
— Елена
Георгиевна обещала завтра на чай прийти, — строго сказала девчонка,
— Она тоже обмолвилась, что любит клубнику! А вы, Иван
Александрович, терпите. Мужчинам сладкое вредно есть. — Утаскивая
банку на кухню, Анька хихикнула: — Елена Георгиевна не только ваша
невеста, но и моя учительница. Подхалимаж, в разумных пределах,
бывает очень полезен!
Вот ведь,
мартышка. Но раз для моей невесты приберегла — понимаю, не
осуждаю.
Вернувшись, Анька уселась и спросила:
— А
знаете, Иван Александрович, что половина гимназисток Елене
Георгиевне завидует?
— С чего
вдруг?
— Н-ну,
странные же существа эти мужчины, — стрельнула гимназисточка
глазенками. Не иначе — кокетничать учится. — А вы, вроде бы, не
самый глупый из них.