Но здесь
все слегка по-другому. Если бы от меня Наталья забеременела, тогда
бы с Леночкой пришлось расставаться, жениться на матери ребенка. А
ведь и женился бы. А как иначе? Только, ничего хорошего от этой
женитьбы ждать не стоило. Тут и родители выразили бы возмущение, и
разница в возрасте. Впрочем, кто его знает? Вполне возможно, что
семейная жизнь сложилась бы благополучно.
Нет, лучше
не думать. Здесь тоже сослагательное наклонение, как в истории. Ну,
коли Наталья Никифоровна забеременела, так дай ей бог
счастья.
— Право
слово, уже и не помню, от кого слышал, — начал выкручиваться я. Не
станешь же говорить, что интересовался котом? — Вроде, кто-то из
мужиков сказал. А кто именно, где… Нет, не вспомню. Так, краем уха
— мол, следователь наследника ждет.
— Небось,
еще и сказали — дескать — куда им ребенок-то, на старости лет? —
мрачно предположил Литтенбрант.
Первые
роды в тридцать восемь даже в моем времени врачи не рекомендуют,
при развитии медицины и ЭКО, но в жизни бывает все. Так что, вполне
возможно, родит Наталья здорового младенца. Нет, обязательно
родит!
— Глупости
это, — хмыкнул я. — Читал, что в Англии вообще раньше тридцати, а
то и тридцати пяти не женятся и замуж не выходят. Так что и вы с
Натальей Никифоровной недалеко ушли. Ей, насколько я помню, сорока
еще нет, а вам, если и есть, то недавно исполнилось.
Не знаю,
насколько достоверно то, что я сказал, но, кажется, Литтенбранта
информация слегка воодушевила. Но он уточнил:
— Наталье
Никифоровне тридцать восемь, а мне сорок три.
— Тогда
плюйте на всех и рожайте себе на здоровье, — посоветовал я, а сам
подумал — какие совпадения бывают в жизни! У меня тут дело о
беременной самоубийце, а здесь — живая история.
— Еще… Уж
коли заговорили о моем наследнике… — смущенно проговорил
Литтенбрант. — Нам бы с супругой очень хотелось, чтобы именно вы
сталивосприе́мником.
Все-таки, если бы не вы, мы бы не встретились.
Восприемник — это ведь у нас крёстный отец, если не
ошибаюсь? А почему бы и нет, если сама Наталья этого
хочет?
— Сочту за
честь, — прижал я руку к сердцу. Не стану говорить, что крестный из
меня выйдет никудышный, уж какой есть. Надо как-нибудь выяснить — в
чем состоят обязанности крестного? У Аньки спросить, что
ли?
— Теперь
откланиваюсь, — сказал Литтенбрант, поднимаясь со стула. Словно бы
оправдываясь, произнес: — Хочется домой пораньше вернуться. Теперь,
понимаете ли, не хочу супругу одну надолго оставлять… Не
обессудьте, за книгами заходить не стану. Пусть пока у вас полежат,
потом.