Вей тоже поначалу посматривал на ринг, расположенный в центре вместительного спортзала. Но потом все же решил воздержаться. Если туристы слишком увлекутся – отколошматят друг друга – вызовет медиков. Если совсем кто-то войдет в раж – сам разнимет особо рьяных или оттащит тех, кто не знает главного правила драки: лежачих не бьют. А вот если Вей отпустит себя и бросится в бой, вспоминая, как эти долдоны глазели на Василену… Тут может синяками и переломами не обойтись. А труп на своей совести таскать тоже не очень хотелось. Одно дело убить в бою – это почетно. Враг должен умереть или сдаться. Совершенно другое вот так – по-дурацки, на гормонах кому-то мозги вышибить ненароком. Это стыдно и совершенно неправильно.
Вей – боевой офицер, в прошлом варвар-воин. А эти… Он окинул взглядом публику. Те еще бойцы. Есть довольно крупные стины, даже рартиссы из низшей касты. С характерным крупным торсом и короткими ногами. Но никто из них реальной конкуренции такому как Вей не составит.
Вот почему рартисс сосредоточился на гелиевом манекене. Который, если бы мог пожаловаться, уже бы петицию накатал страниц на сто – как трудно живется тому, кто попался под горячую руку возбужденного и отвергнутого варвара.
Ну какая цаца! Послала его с таким видом… словно она – королева.
Нет, она королева! Кто б спорил! Но Вей – лучший из мужиков, и она должна с этим считаться!
Рартисс залимонил манекену так, что тот прилег на пол и прокрутился вокруг своей оси. А потом еще долго дребезжал, будто просил пощады.
Вей огляделся. Часть мужиков уже выползли из зала – опустошенные и усталые. Оставались четверо: два рартисса и здоровяк-стин, явно из полицейских в отпуске.
Оххарт выдохнул, принял стойку и вернулся к своему делу.
Удары градом сыпались на манекен, ответные атаки его рук – те выскакивали благодаря роботизированному торсу – были отбиты опять в ноль.
Вей еще помучил гелиевого бедолагу, уложил его дважды приемом, после которого некоторые уже не встали бы – пришлось бы ставить на место шейные позвонки – и остановился отдышаться.
Торвин показывал около трех ночи по земному времени, которое по умолчанию использовалось для имитации дня и ночи на всех станциях содружества. Так повелось. Рартиссы не возражали. Плевать им было. На их родине в сутках 26 часов. Не особенно большая разница, чтобы делать проблему.