Ну просто аттракцион невиданной
щедрости! Это как же их припекло? И что Ржевский там учудил на
самом деле? Надо будет расспросить.
– Вы так добры, - улыбнулась, изо
всех сил стараясь делать это без ехидства, ведь прекрасно понимала,
что он был вынужден. И это не веление души, а элементарная
политика. - Отрадно слышать, что в нашей губернии есть люди,
неравнодушные к острым социальным проблемам населения. А можно
личный вопрос?
Князь удивился, но кивнул.
– Вчерашний разлом - он первый,
открывшийся на вашей территории? Или очередной?
Поколебавшись и явно не желая
отвечать, князь задал свой вопрос:
– Вами движет праздное любопытство
или исследовательский интерес?
– Второе. Исключительно второе, ваша
светлость.
– Не первый. Второй за этот год,
третий за пять лет и примерно двадцатый за последние два века. В
последнее время, как вы уже сами наверняка знаете, разломы стали
появляться чаще.
О, да. Я знаю.
В любом случае всё равно ничего не
понятно, но дико интересно.
Танец завершился, князь, проявляя
положенную ему вежливость, вернул меня Савелию, снова заверив, что
безумно рад знакомству, ну а я вдруг резко оказалась всем нужна.
Особенно молодежи.
К нам подходили молодые врачи и
бароны, любопытные профессора и другие награжденные в этот вечер, и
всем было безумно приятно со мной познакомиться и спросить лично:
кого я спасла и как именно.
Честно признаваясь, что бойцов нашей
великой империи, причем из числа элитных спецподразделений,
остальное нагло умалчивала, не стесняясь лгать, что давала подписку
о неразглашении. И рассказывать об этом не имею права. Кто-то
верил, кто-то нет, меня это волновало мало и где-то через час,
окончательно устав от этого хоровода лицемерия, я утащила Дока в
закуток между монстерой и драценой и потребовала:
– Савелий, а давайте мы меня уже
эвакуируем? Я устала. Медальку получили, глаза помозолили,
пироженку съели - пора и честь знать.
– Желание дамы - закон, Полиночка, -
добродушно рассмеялся Док и, махнув рукой Тимуру, который всё это
время приглядывал за мной издали, повел на выход.
Время близилось к девяти, когда мы
подъехали к дому. Потихоньку смеркалось, Док всю дорогу балагурил,
не прекращая, так что в дом мы вошли вместе и я смеялась, не
заподозрив подвоха, когда переступала порог.
А потом было уже поздно.