Вот честно, за одни эти тяжёлые размышления хочется тебя найти
и… что-нибудь нехорошее сделать. Хотя это маловероятно: если ты мне
не соврала о себе, тебя невозможно найти в этом мире…
***
Палпатин аккуратно повесил свой плащ на вешалку, которую
закрепил на двери шкафа, и закрыл тайный отсек, что и служил
хранилищем для одежды, которой не должно было быть у канцлера
Республики. Ради сохранения секретности и тайны его истинной
личности требовалось идти на многое, и это являлось сущей мелочью.
А вот канал связи, что был специально проложен из его покоев в
Сенате, мелочью уже не являлся, хотя бы из-за количества кредитов,
что были за него уплачены, ну, или последовавшей необходимости
организовать случайную смерть от несчастных случаев всех, кто
занимался этой работой. Не каждое тысячелетие кто-то вспоминает о
старинной технологии передачи сигнала по кабелю и просит проложить
его до другого конца планеты, на специальный ретранслятор. Все эти
ухищрения требовались для того чтобы никто не смог отследить
передачу по Голонету прямо из кабинета и выйти на него, ведь не
могла же такая фигура, как канцлер, постоянно пропадать куда-то,
пусть и на короткое время. А ещё весь этот проект несколько повышал
настроение, ведь никто не знал, как быстро он сумел освоиться на
новом месте и создать условия для того, чтобы свободно делать для
себя каналы связи или, к примеру, тайный выход, через который он
мог время от времени уходить незамеченным из самого Сената. Ещё
больше настроение повысил тот факт, что странную деятельность по
прокладке кабеля не заметил Орден Джедаев, хотя полиция и служба
безопасности Сената проявили интерес сразу, пусть и после
определённых манипуляций точно так же быстро его и потеряли.
Но всё же это были приятные мелочи и средства, а вот то, для
чего они предназначались, было куда серьёзнее.
Он посмотрел на себя в зеркало, проверил внешний вид и пошёл в
свой кабинет, что находился за дверью. Та открылась лишь после
нажатия кнопки, а после он проследовал за стол и уже на панели, что
выдвигалась из него, отключил блокировку помещения. Вообще-то у
него сейчас был маленький пятнадцатиминутный перерыв между приёмами
сенаторов, которым опять было что-то нужно. По крайней мере, они
свою работу считали очень важной и думали, что важна именно их
работа, а не кого-то ещё. Когда-нибудь всё изменится, но сейчас
следовало делать то, что должно. А пока образовалось свободное
время, можно было сесть и обдумать услышанное по тайной сети связи,
хоть это и неприятно, но время на решение ограничено. С другой
стороны, это несколько радовало, ведь он знал, что умён, и любил
думать, а значит, чем сложнее задача и мысли, которые следует
решить, тем интереснее. Тем более, сейчас он думал о своей
настоящей работе, той, на которую положил всю свою жизнь, и готов
положить жизни многих других без колебаний.