Себя я тоже чувствовал довольно
странно. Вроде бы ничего не болит, руки-ноги-голова на месте, но
ощущения такие, как будто не так давно меня кто-то сильно оглушил,
и я, придя в себя, все не мог понять ни кто я, ни как здесь
оказался.
Собственно, когда я об этом
задумался, то с еще большим беспокойством осознал, что даже имени
своего не помню. Словно какая-то пелена отделила меня от моего
прежнего «я» и не давала сориентироваться. В то же время я
воспринимал себя живым, цельным. Понимал, где нахожусь. Пытался
анализировать ситуацию. Однако информации катастрофически не
хватало, поэтому, убедившись, что рядом подсказок нет, я принялся
изучать себя самого и заодно похлопал по карманам в надежде, что
после этого хоть что-то прояснится.
Так, оружия нет, документов нет…
Ага.
Выудив из левого нагрудного кармана
какой-то узкий продолговатый предмет, я снова ощутил, что он мне
смутно знаком, но так и не смог припомнить, как он называется. По
виду вроде обычный карандаш. Корпус металлический. Сверху виднеется
небольшая кнопка. Однако когда я на нее нажал, то снизу выдвинулся
не грифель, а короткое и очень острое лезвие, появление которого
порядком меня озадачило.
Не знаю почему, но моя рука сама к
нему потянулась и непонятно зачем ткнулась пальцем в острие.
Странно. Кончик вроде бы острый, но
мне совсем не больно, как будто рука и не моя вовсе.
Причем это ощущение оказалось
настолько сильным, а происходящее — настолько важным, что я решил
провести эксперимент и еще несколько раз ткнул лезвием себе в
ладонь. Однако боли не было. Совсем. И кровь ни разу не выступила.
Как будто я был не я или же все происходящее являлось обычным…
сном?
Не успел я подумать, что все это мне
может сниться, как в голове что-то щелкнуло, и мое понимание
ситуации стало более верным. После чего охватившая меня тревога
выросла на порядок. Ощущение неправильности стремительно
преобразовалось в отчетливое понимание, что со мной что-то очень
сильно не так. После чего я вскинул голову, еще раз огляделся и
запоздало понял, что именно меня насторожило.
В лесу было неестественно тихо.
Ни птица не крикнет, ни муха не
пролетит, ни зверь не рыкнет. А еще я заметил, что с окружающей
действительностью тоже творилось неладное. В том плане, что если
кусты и деревья из числа тех, что стояли поближе, выглядели обычно,
то те, что подальше, почему-то казались смазанными, нечеткими.
Тогда как за ними картинка и вовсе исчезала, словно декорация,
которую кто-то поленился нормально нарисовать и понадеялся, что
того, что на виду, будет вполне достаточно, чтобы убедить меня…