Разбойничий атаман мне откровенно не понравился. Морда какая-то
кривая, один глаз закрыт повязкой, но и оставшийся глаз смотрит
недобро. Одет он был в довольно потертый камзол с кожаной
перевязью. Но поясе у него болтался меч в приличных таких
ножнах.
Главарь пил вино прямо из кувшина, заметив нас, оставил свое
занятие. Кстати, над его головой тоже была зеленая полоса, но не
одна. Под ней еще поблескивала желтая, я бы даже сказал —
золотистая.
Сначала вожак подошел к эльфам, осмотрел их с ног до головы,
потом вдруг вцепился кривыми пальцами «моему» эльфу в
подбородок:
— А ну-ка, покажи зубы!
Толпа вокруг зашлась от хохота — шутку вожака оценили. Честно
говоря, и я ему мысленно поаплодировал. А что, если ты часто
смотришь в чужие зубы, то не исключено, что кто-то посмотрит и в
твои. Никакой жалости к этому эльфу я по понятным причинам не
испытывал. А вожак тем временем подошел ко второму эльфу,
молчаливому.
— Что, господин эльф, — сказал вожак, глядя прямо в глаза
пленнику. — Вам надоело убирать самим навоз за вашими единорогами?
Вам слуг не хватает? И сколько раз вам было говорено, чтобы вы не
лезли в наш лес. А вы все равно лезете и лезете. Надеюсь, за вас
быстро пришлют выкуп, ибо обещаю, сидеть в погребе вам не очень
понравится. Эй, кто там, тащите их в яму.
Следующим в строю стоял я, но вожак прошел мимо и остановился
перед орком.
— Ну а тебе, друг степей, какого лешего здесь надо?
Орк не ответил, только глухо зарычал.
— Ну понятно, человеческого языка не понимаем. Кто бы
сомневался. Только не пойму, с каких это пор оркам позволено
разгуливать по нашим лесам, как у себя в степи? И главное, я
совершенно не знаю, что с тобой делать. Ладно, посидишь пока в
холодной, глядишь, и язык вспомнишь.
Вожак резко развернулся на каблуках и подошел, наконец, ко
мне:
— Ну а ты чьих, паря, будешь?
Я открыл рот, да и тут же закрыл. Сказать, что я прибыл прямиком
из дуба? То есть — с дуба рухнул. Или погоди, как там старик у дуба
сказал? Запределье? Сказать, что я прибыл из этого самого
Запределья?
Но вожак вдруг громко расхохотался:
— Глядите-ка! У его милости от страха язык свело. Слова сказать
не может.
Толпа вокруг дружным хохотом своего командира поддержала. А это
уже напомнило фильм «Капитанская дочка», когда лихие пугачевские
казаки едва не вздернули «барчука» — Петрушу Гринева. Но благо
виселиц поблизости не наблюдалось.