— Да был пастушок, — словно оправдывался Кнут. — Куда ж он
подевался? Спит, наверное, в кустах. Ну уж я ему задам!
Пастушка так и не нашли, и времени задавать не было. Тронулись
дальше. Тропинка привела к ручью, за которым начинался лес. За
ручьем дядька пошептал что-то Проглоту на ухо и спустил того с
цепи. Пес скрылся в чаще, вернулся минут через пять. Посмотрел на
дядьку, коротко тявкнул и задышал, высунув язык.
— Там они все, голубчики, — сказал Готлиб и кровожадно
улыбнулся. — Только проснулись после вчерашней попойки. Что ж,
возьмем их тепленькими…
Дядька подал знак, братья и скотник разобрали с тележки двери.
Так вот это для чего! Это ж щиты!
Но взять разбойников «тепленькими» не получилось. Мы уже почти
подошли к поляне, где располагался разбойничий лагерь, как со
старой ветлы раздался свист, и в дверь, которую тащил Кнут, впилась
стрела.
— В щиты! — крикнул Готлиб, вскидывая арбалет. — А ты,
вашмилость, труби.
— Что? — не понял я, наблюдая, как братья со скотником
выстраивают двери рядком.
— В рог труби! — проорал Готлиб, заметно нервничая.
А как в него трубить? Я не знал, но видел. В кино. Нужно
отставить ногу, упереться левой рукой в бок и дуть в этот самый
рог. Я дунул — из рога донеслось какое-то слабое сипение.
Готлиб только схватился за голову. Почему-то я понял, что рог
этот дядька считает очень важным, а потому напрягся и сумел-таки
извлечь из рога более или менее приличный звук. Что-то должно
случиться?
Но пока ничего не случилось, дядька чуть ли не силой запихнул
меня под защиту дверей, то есть — щитов. А в них уже впилось не
менее полдюжины стрел.
Честно говоря, дальнейший ход битвы мне был совершенно не
понятен. Вообще-то я представлял, что мы кинемся на врага, и я буду
рубить врагов шпагой. Но враг держался на расстоянии и только
осыпал нас стрелами и устными оскорблениями. Мы что, ждем, пока у
разбойников кончатся стрелы?
Врагов было шестеро, это я рассмотрел в щель меж дверями. Они
спокойно стояли на поляне и натягивали свои луки и пуляли в нашу
сторону.
— Значит, семеро их, — сказал Готлиб, натягивая арбалет.
— Да нет, шестеро, — возразил я, еще раз глянув в щель.
— Семеро! — твердо сказал Готлиб. — Еще один на дереве, который
свистел. Свищ это. Точно! Его-то я больше других и опасаюсь.
Надо же. Одноглазый, а все углядел. Что касается меня, то я
узнал в одном из стрелков того самого Сиплого. Вот его упускать ни
в коему случае нельзя!