— Не надо Герман… — сама не заметила, что плачу. — Я не хочу снова…
Он берет мое лицо в свои руки, прижимает меня к стенке, накрывая своим телом:
— Прошу тебя, малыш, — шепчет горячо. Целует кончик носа. Глаза. Губы. — Пожалуйста.
Его губы влажно скользят по моей шее. Он целует мои руки, опускаясь передо мной на колени. Прижимается своей косматой головой к моему животу:
— Умоляю.
— Чего ты хочешь от меня, Герман? — выдавливаю сквозь слезы.
Путаюсь пальцами в его волосах. Содрогаюсь всем телом от беззвучных рыданий.
— Только тебя, малыш, — целует меня в живот через футболку. Как одержимый гладит мои бедра. — Всю тебя. Не только тело, клянусь. Хочу, как раньше. Чтобы ты моей женой была. А я для тебя другим человеком стану. Я за этот год понял, что не могу без тебя.
— Твоей женой должна быть мать твоего ребенка, — отзываюсь сухо.
— Хорошо. Клянусь. Если ребенок мой, я в наказание за все свои грехи женюсь на Свете и стану примерным мужем и отцом. Но если не мой — вернись, умоляю. Я вылечу твоего доходягу, и еще денег на реабилитацию отсыплю. Безвозмездно. Сколько попросит, лишь бы он оставил тебя…
— Значит собрался меня купить? — злюсь, потому что совсем потеряла контроль над ситуацией.
Дергаю вентиль, и на спину Германа проливается поток ледяной воды:
— Освежись. Поговорим, когда протрезвеешь, — выбираюсь из душа, и иду в комнату.
Переодеваюсь в сухую одежду и иду в кухню, чтобы-таки поставить вариться бульон. На утро он ему не помешает.
Закидываю не порезанное мясо в кастрюлю с водой и ставлю на плиту.
В голове такая каша, что мне хочется просто разрыдаться от этого сумбура. Я весь последний год пыталась убедить себя, что ненавижу его. И что он не нужен нам. Но как представлю, как он берет на руки нашу малышку, как целует ее в лобик, как меня, трепетно. Сердце кровью обливается.
Постукиваю себя кулаком по груди, пытаясь унять боль за грудиной.
Я должна ему рассказать о ней. Лера имеет право на папу. Но не такого. Сначала пусть разберется с алкоголем и криминалом. Тогда и поговорим.
Оставив на плите вариться бульон, возвращаюсь в ванну. Герман так и сидит на полу в душевой, оперевшись спиной на стену. Подхожу, чтобы проверить воду:
— Ты серьезно все это время сидишь под ледяным душем?! — вскрикиваю. Выключаю кран. — Вылезай немедленно! Что за детский сад?!