Но видимо Лихрейну было совершенно плевать на мои обиды и свой проступок, ведь следующее, что я услышала, это было:
– Через две недели ты станешь герцогиней Шейдер, и это не обсуждается. – Твердо произнес блондин, стремительно подходя ко мне и хватая меня за руку, которую я вскинула для заслуженной пощечины. – В том, что изменил тебе, виновата лишь ты сама и твоя холодность, но я не собираюсь из-за этого терять такой ценный экземпляр, как ты.
И сказал он это с такой злобой, словно ему было совершенно плевать на мои чувства. Я аж опешила. Это было совершенно не похоже на моего возлюбленного, заботливого и любящего Лихрейна. Или же собственная любовь настолько затуманила мне разум, что моя ведьминская чуйка дала осечку, не увидев в этом мужчине корыстного и эгоистичного подонка.
– Я виновата?.. – вымолвила, смотря в серые очи герцога. – Холодная?..
Отпустив мою руку, мужчина закатил глаза и отошел к деревянному стулу и вальяжно расселся, закину ногу на ногу.
– Не строй из себя дурочку, Тая, тебе не идет. – Фыркнул этот гад, поправляя прическу. – Ты, конечно, выполняешь все мои просьбы и неплохая любовница, и я верю, что правда любишь меня. Но при этом ты слишком холодна… Никакой страсти и желания. Лишь слепая преданность.
– Козлина! – зарычала Лисица, встав на дыбы рядом со мной, я же в изумлении смотрела на мага.
Это было жестоко, но отчасти даже справедливо… Слепая преданность. Именно так можно было назвать мои чувства. Я была безоговорочно предана Лихрейну, после того как он спас меня от магического истощения и приютил на своих землях, дал кров… И именно в этом заключалась моя любовь, в преданности и служению ему. И осознала я это только сейчас, когда герцог разбил мое сердце.
– Замолчи, пушистая. – Устало произнес маг, на что Лисица обиженно клацнула острыми зубками. – А ты, Тая, должна смириться с неизбежным и простить меня. Я правда не хотел тебя обижать, но так уж вышло… – Лихрейн якобы виновато развел руками, что у меня вызвало лишь большее отвращения к мужчине. – Да и тебе некуда уходить, дорогая. Это все, – он окинул взглядом помещение, – принадлежит мне. Как и ты. А если ты подумаешь сбежать и отвергнуть меня, то моментально станешь изгоем и преступницей, ведь все узнают о твоих деяниях.
– Не моих, а твоих, гад! – ух, как же я злилась, не передать словами, и при этом чувствовала себя такой беспомощной.