— А срамные болезни-то присутствуют? — тихонько спросил я, дабы
другие не расслышали наш разговор.
— А то! — хмыкнул старик.
— Понятно… — протянул я.
— А ты чиво интересуешси?
Ну, я и объяснил. Фомич лишь плечами пожал.
— Смотри, паря, дело твое. Только тут бабы все убивцы!
— Чего? — не совсем понял я.
— А ты думал, отчего она вдовая-то? А? Так это она сама мужа
своего и ухайдакала!
— Да ну! — только и протянул я. В голове как-то не складывался
образ совсем молодой еще, улыбчивой курносой девчонки и
хладнокровной убийцы, хотя жизнь штука странная, а тем более здесь
кого только не встретишь
— Да истинно так! Они почти все тут по этакому делу: иль мужа
убила, иль ребенка своего. Аль с разбойниками якшалась, но энто
нечасто выходит. Так что срамная хворь у нее вряд ли есть, разве
что от мужа.
«А девчонка-то хороша», — промелькнуло у меня в мыслях, когда я
поудобней устроился на нарах.
Очередные две копейки, и вновь кандалы были сняты, а я свободен,
не считая солдата, таскающегося следом. Больше, чем я могу себе
позволить: небогатые накопления стремительно тают, но что значат
деньги, когда душа изнывает и от телесного, и от душевного холода?
Заклепка, выбитая из кандалов, упала в снег, ледяные железные цепи
соскользнули с ног, и я, разминая руки, шагнул в сторону женской
колонны, пока вьюга завывала над нашими головами.
Агафья стояла, кутаясь в ободранный тулуп, из-под которого
выглядывал уголок темного платка. Лицо ее, обветренное суровыми
зимними вьюгами, показалось мне будто выточенным из камня, а в
глазах светилась усталость, такая же, как и у всех нас. Когда я
подошел, она посмотрела на меня с подозрением, будто уже пожалела о
вчерашней откровенности: однако во взгляде ее не было ни страха, ни
неприязни.
— Чего тебе? — Голос прозвучал хрипло, но не грубо.
— Греешься? — Я попытался улыбнуться, хотя губы уже и не
помнили, как это делается.
— Как видишь! — Она вздернула подбородок и отвернулась, но не
отошла. Я стоял рядом, вслушиваясь в треск снега под ногами охраны,
в гулкие удары колокола далекой деревни. Слова дались мне не
сразу.
— Говорят, за мужика своего пошла? — решил я для себя расставить
все точки над i. Не стоило, конечно, так начинать разговор с
девушкой, хоть и с каторжницей, но мне хотелось узнать правду и
прав ли Фомич.