— Отлично сработал, Курила! Смертник
это. Иногда попадаются!
— По машинам! — раздался зычный голос
комвзвода: нашу боевую задачу никто не отменял. — Молодец,
Курильский, — бросил он мне на ходу. — Это война, бдительность нам
здесь нужна!
Отправляясь обратно, я бросил
последний взгляд на простреленный жигуль. Ветер завывал в
развалинах разбитых еще четыре года назад девятиэтажек. Пахло
гарью, пороховым дымом и чем-то еще — тем, чему не так просто найти
название...
***
Видение первой смерти, причиненной
моими руками, растаяло. Впрочем, Агафья как будто и не ждала от
меня ответа, думая о чем-то своем. От уголков ее рта пролегла
глубокая складка, на лице отразилась горечь воспоминаний.
Я и не ответил. Что было, то
было!
Она вдруг хмыкнула и тихо
сказала:
— Муж мой… слаб был. По-мужицки слаб.
Оттого злился, волком на меня все смотрел, будто я в чем ему
виновата, и места себе не находил. А ревновал — как оглашенный! Как
что померещится ему, заподозрит, — тут голос ее зазвенел бабьими
сухими слезами, — и бил, смертным боем бил… Хоть бы за дело, а то
ведь просто так, чтоб душу свою лютую отвести. Я год терпела, два
терпела… Да все терпение кончается. Вот и мое, значится,
кончилось.
Я молчал, да и она тоже. Потом
спросила:
— Ну что, нравлюсь тебе? Хочешь,
приласкаю?
Я взглянул на нее, на ее холодные
пальцы, что стискивали края тулупа, на трещинки на губах, в глаза,
в которых не осталось слез.
— Да, хочу, — наконец, ответил я.
Она бросила на меня долгий взгляд,
потом кивнула.
— Где? — прошептала она.
Я обернулся, вглядываясь в ряды
цепных, в спины солдат.
— Найдем место, — и сжал кулак, в
котором все еще чувствовался холод от прикосновения к железу. —
Последний привал перед острогом. В сторону отойдем; я конвоирам
мзду дам.
Агафья кивнула. В ее взгляде не было
ни стыда, ни ожидания — только немая, животная потребность
согреться, забыться, пусть даже на короткий миг почувствовать себя
живой и кому-то нужной.
Когда зимнее солнце покатилось на
убыль, унтер-офицер впереди заорал:
— Прива-ал! До острога рукой
подать!
Так, привал перед очередной ночевкой!
В голове щелкнул тумблер «Пора действовать».
Колонна неохотно рассыпалась.
Арестанты — плюх на снег, солдаты над ними. Все как обычно, но для
меня это шанс.
Взглядом нашел Агафью — стоит,
кутается, смотрит вдаль, будто там Мальдивы, а не сугробы. Быстрый
кивок в сторону елок — поняла, лишь плечом дернула. Теперь конвой.
Ага, вот мой старый знакомый, который к Левицкому провожал. Глаза
уставшие, а карман пустой — идеальный клиент! Дождался, пока он
отошел «по нужде» за еловые лапы.