Дальше
следовало выжать из крицы шлак и превратить ее в плотный металл.
Для этого ее и отправляли под молот, где после проковки частицы
шлака выпадали, а оставалась более-менее чистая сталь. Но это уже
была не моя забота — проковкой занимались работавшие рядом
кузнецы.
Через
несколько дней я уже так выучился, что меня оставили на печи за
старшего. Но работка оказалась адова! Жар, тяжеленные ломы,
вонь раскаленного металла и пота — к концу смены выматывался так,
что еле ноги волочил.
И вот, вернувшись в очередной раз в
барак, падая от усталости, я обнаружил там пополнение. Барак, и без
того не напоминавший царские хоромы, стал еще теснее — прибыла
новая партия бедолаг, которых присоединили к нашему этапу. Сразу
было видно — отличались они от жителей центральных губерний, говор
другой, лица скуластые, раскосые у многих. Оказалось, все из
Казанской губернии — татары, башкиры, мордва, кого там только нет.
Еще три десятка ртов на казенный паек.
Новенькие, сгрудившись у нар, с
опаской озирались по сторонам, но быстро смекнули, что к чему.
Когда прошел слух, что мы ходим на завод и даже получаем за это
какие-никакие деньги, глаза у казанских новичков загорелись. На
следующее утро с десяток самых крепких и отчаянных подошли к нам с
Фомичем и тоже попросились на работы.
Ну, мы и не против — больше денег
останется, после того как отдадим офицеру его долю. По прибытии на
завод семерых быстро разобрали на разные участки, а троих подвели
ко мне.
— Вот, Подкидыш, тебе помощники.
Обучишь у своей печки. Покажешь, что да как. Ответственность на
тебе, — сказал один из мастеров, что распределял по работам.
«Отлично, — подумал я, разглядывая
троицу. — Мало мне своей работы, так еще и в няньки записали». Двое
были обычные деревенские парни, перепуганные и крепкие. Третий же
выделялся — невысокий, жилистый, с узкими, внимательными глазами и
спокойным лицом. Башкир, как потом выяснилось. Звали Сафар.
— Ну, орлы, пошли, покажу вам наш
отдых, — буркнул я и повел их на завод, к своей уже ставшей родной
домне.
Едва мы подошли к пышущей жаром печи,
как нас окружила предыдущая смена — местные вольнонаемные работяги,
здоровенные мужики с угрюмыми лицами. Они уже давно косились на
нас, арестантов, работающих рядом с ними, да еще и за плату.
— А ну, стоять, арестантская шваль! —
рявкнул один из них, плечистый детина с рыжей бородой. — Понаехали
тут, работу у честных людей отбираете!