— Давай-ка свернём направо, вон
туда.
Рома повернул коня, скрываясь в
переулок. Я уже понимал, почему: тот самый шпиль, возвышающийся над
храмом Солнца, медленно, но верно приближался. Поэтому Рома решил
свернуть и поехать другим маршрутом.
Хотя даже здесь, на улицах, было
много солнечников в золотых накидках и с символами лучей на броне.
Они патрулировали, о чём-то общались, шумели и маршировали. Их лица
были закрыты капюшонами, шлемами и воротниками.
Мы ехали медленно, как будто были
обычными бойцами при роде Масловых. Нашу легенду поддерживали
иллюзии.
Даже отсюда из переулков, я видел
высокий шпиль храма Солнца — белый, устремлённый в небо, украшенный
рунами. Его сияние словно бросало тень на окружающие дома.
Захотелось плюнуть на землю, но я сдержался.
Мы выехали на границу торгового
квартала и проехали мимо Имперского банка и Кладовочки. У меня было
ощущение, что владельцы Кладовочки стратегически располагали её в
каждом городе поближе к банку. За Имперским банком я увидел крышу
из зачарованного дерева и стекла. Она была словно скроенной из
нескольких разных куполов, которые иногда загорались магическим
свечением.
— Это алхимическая лаборатория, —
проследил за моим взглядом Рома. — Лаврентьевы давненько её
спонсируют. Там готовят неплохие зелья, ловушки, да и исследования
проводят. У меня жена дочку на обучение отдать туда хочет…
Рома на миг замолчал.
— Не судьба, — вздохнул он.
Мы молча проехали по торговым
улочкам, медленно укрываемым полотном ночи, пока наконец не
подъехали к дому на старой улочке среди вязов. Каменное основание и
каменный первый этаж. Крепкое дерево на втором, с широким крыльцом,
высоким порогом и резными ставнями. Железная крыша. Было видно, что
Рома о семье заботился.
Перед домом, в тени деревьев, друг
за другом бегали пацаны. Один повыше, темноволосый, со слегка
вьющимися концами. Было заметно, что он уже начал обгонять брата не
только ростом, но и некоторой плечистостью.
Младший был русым, с коротко
подстриженными волосами, которые торчали у висков в разные стороны.
Слегка курносый и с веснушками на щеках.
Первым Рому заметил старший сын. Он
замер, пока брат продолжал донимать его, потом крикнул:
— Ма-а-м! Папка приехал!
Младший тут же обернулся. В этот же
момент распахнулась дверь — казалось, что жена Ромы только и ждала
этого возгласа. На пороге показалась женщина лет тридцати пяти,
высокая, с русой косой и стальными глазами.