- А что это ты сажаешь? – поинтересовался дракон, обнимая меня сзади.
- Лук! – ответила я, а спина радовалась. Ее сейчас хотя бы держат.
- Зачем? – удивился дракон, присматриваясь к моему мешочку, который я тащила по земле.
- Чтобы ты спросил! – с укором проворчала я на него, заглянув себе за спину. – Куда руки от моей попы убрал? Обнял, как было! Можешь еще за грудь подержаться. А то, чую, после мешка не разогнусь.
Нет, это я еще и половины не сделала! Где-то ближе к концу грядки, я буду, как глистовный Тузик на заднице ерзать, за собой пенопласт таская.
- И долго я тебя еще по грядке таскать буду? – изумился дракон, удивляясь все больше и больше. – Когда можно будет юбку поднять? А то так не интересно!
- Когда свою наденешь! Тогда ее и поднимай! – фыркнула я. – У тебя что? Руки устали? Куда ты в большую любовь со слабыми и уставшими руками намылился?
29. Глава 28.
Выражение «горе луковое» придумали те, кто однажды сажал лук – севок.
- Что мне нужно сделать, чтобы ты стонала бы мое имя, - кокетливо шепнул дракон, а его шепот обжег мое ухо. – Я уверен, что ты бы делала это очень красиво…
- Дождаться, когда я все тут перекопаю и буду лежать и тянуть руку с просьбой помочь мне встать, – заметила я, понимая, что есть у лука – севка начало. Нет у лука- севка конца.
- Ах, значит так, да! – злопамятно заметил дракон, пока я тыкала лук в грядку. - Поверь, если я влюбился, то это точно до утра!
- А утром что? Ну если только любилка отвалится! – проворчала я. – Утром после хорошего мужика у женщины должна быть одна единственная мысль: «Я выжила!».
- Так ты уже не девочка?! – заметил дракон, а в его голосе прозвенела ревность.
- Смотря, кто спрашивает, - уклончиво ответила я. – Ты держи меня! Ой, а то чую-чую конец!
- И как он тебе? – спросил дракон, пока я с надеждой смотрела на горизонты. Теперь уже в мешке было больше шелухи, чем лука. Что-то я переусердствовала с грядкой.
- Близко! – обрадовалась я, понимая что осталось-то совсем чуть-чуть. Капельку посадить и все.
- Да там совсем маленько! Головок восемьдесят! – не сдержала радости я. И слезы потекли по моим щекам. Слезы искренней радости.
- Ну все! Справились! – обрадовалась я, выпутываясь из его объятий и одергивая юбку. – Сейчас полить их надо! Ну все! Помацал, отойди!
Я устало направилась к статуе, снимая с ее руки ведро и ковыляя с ним к фонтану.