Парни городские, с которыми судьба
тоже сводила, грань дозволенного опять‑таки не переступали –
слишком хорошо понимали, насколько это опасно.
Вообще, для того, чтобы приставать к
ведьме, нужно быть либо абсолютным идиотом, либо полностью
отмороженным, и принадлежность Мориса к одной из этих категорий
сильно удивляла. Ведь он не абы кто, а верховный маг королевства!
Он обязан отличаться умом и сообразительностью, а сам…
Впрочем, обнаруженные особенности –
это ещё ладно, это ещё полбеды. А вот попытка соблазнения ни в
какие ворота не лезла.
Я же невинная дева, а он… ни одного
цензурного слова не заслуживает! Не успел познакомиться, а уже губы
свои потянул и руки распускать начал. Да ещё пирожное отобрал. И
сожрал! Прямо на моих глазах!
Распаляться не хотелось, но эмоции
отпускать не желали. Меня словно в воронку сильнейшего урагана
затянуло, и теперь вертело, как лёгкую щепку. Одно радовало – от
работы с зельем душевное состояние не отвлекало, процеживая и
переливая полученный состав в пузатые бутылки, я была точна как
никогда.
Что касается собственных планов, о
них тоже помнила, и это был дополнительный повод для возмущения.
Да, я собралась охмурить Мориса, и в данном свете поведение мага
могло показаться законным, вот только… Между «охмурить» и
«соблазнить» – пропасть! Это совершенно разные, несопоставимые
понятия.
Лично я покушаться на тело не
собиралась. Меня интересовал исключительно разум. В задачу входило:
очаровать, заполнить все его мысли, добиться признания в любви и
гордо ретироваться. То есть Морису грозило лёгкое сумасшествие на
пару лет, только и всего.
Причём он этого сумасшествия
заслуживал – ведь Жорик искал объект согласно условиям и, если бы
зеленоглазый не соответствовал, укусил бы кого‑нибудь другого.
Но Жорик указал на мага, и раз так,
никаких моральных терзаний быть не может. Морис – однозначно гад!
Ну а после того, что он сегодня устроил… В общем, пусть начинает
молиться всем богам, ибо дела его очень и очень плохи. Я не
отступлюсь! Вот не отступлюсь и всё.
***
Обед я пропустила. Во‑первых,
занималась зельем, во‑вторых, была попросту не в состоянии общаться
с кем‑либо. Эмоции улеглись лишь к вечеру, и вот на ужин я всё‑таки
пришла.
Сразу, едва переступила порог кухни,
натолкнулась на несколько вопросительных взглядов и услышала
весёлое, от Юники: