- Вы были у отца в лаборатории?
- Да.
- Чью кровь он использовал?
- Ничью. В лаборатории не было крови. Только травы и минералы.
- Как же!.. - хмыкал мужчина в форме.
Лилея сжималась под чужими обвиняющими взглядами, толком не понимая, что от неё хотят, в чём обвиняют, и выдыхала, только когда рядом была мама. Анелия Дамаскинская с таким ледяным достоинством встречала арастиров, что те отводили глаза, теряя решительный настрой и желание надавить на ведьму. Но что может одна женщина против целой системы?
Расследование длилось всю весну, и в тревене состоялся суд. Анелия не верила в вину мужа, даже когда зачитывали приговор.
- …Лаурин Дамаскинский признан виновным в незаконной деятельности и применении запрещённой магии… И приговаривается к пожизненному заключению с конфискацией имущества, материального и интеллектуального. Своё заключение Лаурин Дамаскинский будет отбывать в шахтах Дамн Мохолонг.
В этот момент сердце Лилеи оборвалась. Дамн Мохолонг - это смертный приговор! Шахты на далёком севере буквально высасывали жизнь из своих пленников. Обычные люди сгорали за месяцы, а маги и ведьмаки, попавшие туда, вместо двухсот-трёхсот лет проживали от силы двадцать!
- Я не виноват! – закричал Дамаскинский. – На моих руках нет крови! Нет!
- Приговор вступает в силу в зале суда.
С этими словами судья захлопнул папку и удалился. Вокруг зашумели: пришедшие на заседание горожане обсуждали приговор и реакцию зельевара, Анелия что-то говорила адвокату, Лилея плакала, наблюдая, как конвоиры уводят бледного отца. Но постепенно звуки стихли и зал опустел. Дамаскинские последними вышли из здания. Спешить им было некуда, ведь дом забрали, счета в банке закрыли, а лавки вместе с зельями и разработками отца передали Баранганскому ковену.
Собрав вещи, ведьмы перебрались в съёмное жильё – маленькую однокомнатную квартиру на окраине города. Но Анелия верила, что справедливость восторжествует и, уходя из большого нового дома, ласково провела ладонью по калитке.
- Мы ещё вернёмся. Все вместе – я, Лаурин и наша девочка.
Судебные приставы вздрогнули от стука и недоуменно уставились на открывшуюся дверь, которую они только что опечатали. Чертыхаясь, мужчины вернулись обратно, злобно поглядывая на улыбающуюся ведьму.
Анелия не опускала руки. Она писала прошения на имя короля и Верховной ведьмы, искала новых адвокатов, тратя собственные сбережения. Женщина не обращала внимания на отвернувшихся знакомых и утешала Лилею, когда ту начали задирать в школе. Поддерживала подругу и Купава, которая, вопреки всем «добрым» советам, не бросила девушку. А больше никто не помог Дамаскинским. И не потому, что у них не было родственников. Они были, но в среде ведьмаков родственные отношения не ценились. Сравнительно крепкая связь наблюдалась между родителями и детьми и то до определённого момента. В мире ведьм куда больше дорожили коллегами, друзьями, соседями – теми, с кем виделись каждый день и проводили всё своё время. Знакомые Анелии, которые раньше всегда здоровались и охотно общались, сейчас… нет, не отвернулись, они затаились и выжидали. Не отворачивались, но и не помогали. Дамаскинские остались одни.