Лицо у неё совсем юное, почти что детское.
— Добрый день, госпожа, — голос у неё тоже немного детский, звонкий как весенний колокольчик. — Мы не были представлены друг другу.
— Добрый день, леди. Полагаю, мы можем отступить от строгих формальностей и познакомиться? — предлагаю я.
— Да! — кажется, девочка искренне радуется, получив моё одобрение.
Она запинается.
Я тоже не знаю, кто из нас должен представиться первой. Про чаек помню, предрассудки помню, а правил этикета не помню. Почему так избирательно? Может быть, я никогда не обучалась этикету? Но разве знание, как здороваться с титулованной особой не важнее знаний, чем географический север отличается от магнитного?
— Я Даниэлла, невеста его сиятельства.
— Я Мими, сестра Гарета. То есть… его сиятельства.
— Рада знакомству, леди Мими, — я протягиваю руку, чтобы поздороваться, но девушка смотрит на меня с недоумением.
Она не понимает предложения пожать руку или считает рукопожатие ниже своего достоинства? Чуть помедлив, я опускаю ладонь.
— Мими, — раздаётся голос старшей из сестёр, похожий на голос рыжухи, — госпожа Даниэла предложила тебе простолюдинский жест, которым между собой обычно здороваются приказчики, мелкие дельцы и прочий люд низкого происхождения. Как ты знаешь, в отличии от аристократов, ни купцы, ни крестьяне не носят перчаток, и мне всегда было странно, как можно можно соприкасаться голыми ладонями. Если бы перед рукопожатием слуга подавал тазик для омовения, но нет, никто не беспокоится о чистоте.
Впрямую ничего не сказано, но что это, если не красивое оскорбление?
Только что старшая сестра графа объявила мне войну.
4. Глава 4
Зря она.
Её подозрения, её болезненное переживание собственной уязвимости и полннейшей нищеты — я всё понимаю. Но я не принимаю. Срывать злость на себе я не позволю. Со своим ядовитым недовольством пусть идёт… если без грубостей, то пусть идёт к брату-графу или к Медведю.
Непосредственно ко мне Бетти не обращалась, поэтому будет неправильным отвечать ей.
— Да, Мими, — улыбаюсь я, — я привыкла, что в знак добрых намерений люди протягивают открытую ладонь, тем самым показывая, что видят в собеседнике личность, а не соревнуются в иерархии, которая, как показывает жизнь, нередко ни что иное, как поистрепавшееся наследие, скрывающее под потускневшим блеском позолоты труху веков.