— За вас, Даниэлла, — граф салютует мне чашей.
Молочно-белый свет приобретает серебристый подтон. Гарет подносит чашу к губам и делает большой глоток. Когда он опускает чашу, мне кажется, что меньше в ней не стало, да и вообще, если приглядеться, плещущаяся в артефакте белизна на напиток не похожа, на жидкий свет — да.
Я принимаю чашу обеими руками, тоже салютую:
— За вас, Гарет, — и делаю глоток.
На языке расцветает вкус ванили. По ощущениям очень похоже на то, как чувствуется холодный зимний воздух, когда выходишь на улицу из тепла. Я улавливаю нотки сладости, и на контрасте с ними расцветает яркая перчинка.
Увлёкшись ощущениями, я упускаю момент, когда свет из чаши пропадает, а саму чашу забирает и отставляет на алтарь граф.
— Отныне мы супруги, — он вновь поворачивается ко мне и протягивает скрытую перчаткой ладонь
Я протягиваю руку в ответ. В голову приходит, что сейчас самое время обменяться кольцами. Откуда я это взяла? Никаких колец нет.
Граф сгибается в поясе и одновременно приподнимает мою руку. Склонившись, он запечатлевает на тыльной стороне моей ладони сухой поцелуй — быстро и мягко касается кожи губами, отчего становится щекотно.
— Вы…
— Даниэлла, — улыбается он.
Несмотря на то, что он выпрямился, ощущение щекотки не проходит. Я бросаю взгляд вниз.
— Что это?! — вырывается у меня, хотя по идее я должна это знать, как и многое другое.
— Брачная печать.
Больше похоже на татуировку. На тыльной стороне ладони появилось контурное изображение крупного цветка. Надо ли говорить, что контур ярко-голубой, а цветок точная копия тех, что я видела на стенах туннеля?
Получается, теперь любой увидит, что я замужем?
Хм…
А что будет, если прикрыть татуировку рукавом? Словно подслушав мои мысли, изображение цветка оживает. От неожиданности я вскрикиваю. Мне не больно, но очень щекотно. Цветок же делая характерные взмахи листками, словно плывёт под кожей, и быстро поднимается выше к локтю.
— Куда она?
— Печать появляется и исчезает, как вам удобно, Даниэлла. Вы…?
— Мне предстоит многое узнать, — оправдываюсь я.
Наверное, я расскажу Гарету правду про своё беспамятство, но не здесь, в храме при лишних ушах, а позже, когда мы останемся наедине. Открывать свою уязвимость… опасно. Но и молчать глупо.
Гарет кивает.
Он вдруг стягивает перчатку и показывает, что на его руке тоже расцвёл цветок.