Яромир кивнул и задал Каурой нужное направление. Как ни крути, приходилось признать − Горыня не Преслава, и пользы от него куда больше, чем мороки. Всё ж таки, он − наймит из первой пятёрки, а не сбежавшая из-под венца непутёвая княжна.
Пятый. Пятый воин...
− И всё равно от него надо отделаться, − проговорил Полумесяц, когда рыжий молодец, пришпорив коня, умчался вдаль.
− Он гнёт подковы голыми руками, − отозвался Яр. Каурую он пустил шагом: ни к чему лететь, когда кругом трясина.
Они ехали через болота весь день, и Ледорез уже одуревал от вони. Так пахнут яйца, если забыть их на солнцепёке.
− Полезный навык. Без него нынче никуда, − проворчал Марий.
Яр понимал скептический настрой товарища. Мастер прямым текстом сказал, что Горыня беспрекословно выполняет приказы. Вот только не уточнил, чьи именно.
Тухлые топи простирались до самого горизонта. Смрадные, унылые, заросшие болотником и серым мхом, они могли засосать беспечного путника в одно мгновение.
Мавкам бы здесь понравилось...
Каурая плелась вперёд, осторожно ступая по зловонной жиже. Она похрапывала, стригла ушами и всячески выражала недовольство происходящим.
− Думаешь, Ловкач бродит где-то рядом? − Марий нахмурился, вглядываясь в беспросветную серость.
− Не исключено, − ответил Яр, хотя на самом деле всерьёз подозревал, что Мастер отправил разведчика на обгон. Сам он поступил бы именно так.
− Даже если так, твой спутник сполна его заменит, − Полумесяц вздохнул. − Жалко. Горыня − хороший парень.
Ледорез смерил товарища тяжёлым взглядом.
− Я не собираюсь его убивать.
− Я тебя об этом и не прошу.
Яромир и Каурая фыркнули одновременно. Призрак покачал головой, но тут же вскинулся. Остановился и прищурился.
− Слышал?
Ледорез натянул поводья и напряг слух, но тщетно: бульканье болотного газа да чавканье торфяника под копытами − всё, что удалось уловить. Яр вопросительно глянул на друга.
− Будто вскрикнул кто, − проговорил Марий, всматриваясь в клубящуюся над трясиной дымку. − Может, выпь?
Яромир не ответил. Вдарил пятками, заставляя кобылу погрузиться в зловонную жижу по самые бабки, и двинул туда, куда умотал навязанный Мастером провожатый.
Туман стал плотнее. Влажный и вязкий, он поглощал звуки, набивался в лёгкие и мешал дышать. От давящей тишины по коже бежали мурашки, а под лопаткой противно покалывало. Тревога росла, скручивая кишки в узел. Каурая не упрямилась, но ступала медленно, с опаской и явно воспряла, когда жидкая грязь под копытами сменилась твердью.