— Дело верняк, джентльмены! Нужно ставить против «Лунной
долины».
Я ткнул пальцем в строчку, где была прописана компания, когда-то
звучавшая громко, но ныне лежавшая на боку, поджав лапки. Эти
вялые, неактивные акции попадали на доску по старой памяти. Никому
они не были интересны, как всеми признанный аутсайдер на
скачках.
— Отвали от нас, иммигрант в котелке! – заорал на весь зал Изя,
строя из себя американца во втором поколении. – Сперва английский
подучи, потом советуй.
— Ну как знаете, – пожал я плечами и отправился к клерку.
Братья Блюм затеяли шумное обсуждение, в котором то и дело
звучали вопросы «а вдруг он не соврал?» или «можно ли верить чужому
инсайду?» В итоге, они пристроились за мной в очереди к клерку.
Тот принял наши заказы, в очередной раз утвердившись в мысли,
что Бог создал клиента, чтобы он остался без гроша. И оказался
прав! Через полчаса лента сообщила, что «Лунная долина» поднялась
на пару пунктов.
Изя и Ося затеяли со мной яростную перепалку. Обвиняли меня во
всем – вплоть до инцеста с грязными обитателями подвала замка в
Британии, откуда я вылез на белый свет. Тыча мне пальцем в грудь,
загнали меня в угол – прямо к столу клерка, оформлявшего
заказы.
Я мямлил, экал и бэкал. Апеллировал к разуму возбужденных юношей
и к обещанному первоклассному брокеражу от конторы.
— Что мне делать, сэр? – обратился к клерку с мольбой в голосе и
глазах.
— Закрыть позицию, – ответил он бесстрастно, но потом, вспомнив
о комиссии «лачуги», добавил, – Или перевернуться.
Он не сомневался, что краткий взлет «Лунной долины»
скорректируется в течение торгового дня и мы снова пролетим, как
фанера над Парижем.
— Есть такая стратегия, джентльмены, – я принялся
разглагольствовать с максимально умным видом, изображая из себя
гуру фондового рынка. – Нужно не просто перевернуться, если мы не
угадали со стратегией. Нужно удвоиться или утроиться.
Клерк моментально возбудился, почувствовав пленительный аромат
от нашего депозита, так и просящегося, чтобы его съели.
— Могу вам предоставить кредитное плечо из расчета один к
пяти.
На языке брокеров это означало, что на вложенный мною доллар
контора предлагала мне в кредит пять баксов для покупки желаемых
бумаг. Обычная ставка на Брод-стрит составляла один к трем, но
«лачуга» решила не мелочиться. Клерк был уверен, что не пройдет и
получаса, как «упитанный гусик» в моем лице будет разделан и подан
к столу.