Именно там, в антураже из сковородок и кастрюль, меня поджидал
мистер Холик, сухой облезлый старикан с такой желчной миной на
лице, что так и тянуло стереть ее оплеухой, наплевав на уважение к
старости. Он пил молоко и крошил бисквит. Меня угостить и даже
присесть за стол не предложил. Сразу приступил к делу.
— Я навел справки. Вы молодой ловкач, поймавший удачу за хвост
или, скорее всего, получивший непонятно каким путем доступ к
сверхсекретной финансовой информации. В любом случае вы для нас
чужак, если ни вор. Вы не Джесси Ливермор, а обычный трюкач. Не
аналитик, а торпеда. Ход с демонстрацией живых денег был хорош,
спору нет. Но этого мало, чтобы заслужить наше уважение. Мистер
Морган желает вас наказать – вы отдадите нам все сделки без
покрытия, которые совершили в эти дни. И исчезните из Нью-Йорка с
тем, что скупили за бесценок.
— Я думал, Америка – страна равных возможностей, – я постарался,
чтобы мой тон не звучал вызывающе.
— Мой босс, Джи Пи, противник идеи свободной конкуренции.
— Что будет, если я откажусь?
— Заморозим все ваши счета, устроим длительное расследования
законности ваших действий. Например, проверим, может ли проводить
сделки на крупные суммы в зале Биржи человек, не имеющих брокерской
лицензии, – равнодушно пояснил Холик. – Вы не сможете вывести
деньги из Нью-Йорка.
— А как же те, кто заработал в эти дни миллионы?
— Вы о Джесси? О Юном Хвате … – язвительно добавил чех, но потом
поправился. – Ливермор признанный машинист медвежьего экспресса. Не
трюкач. Он знал взлеты и падения, и он прислушался к доводам разума
от мистера Моргана. Перестал валить курс, когда его попросили.
«Ха! Перевод следующий. Сперва проиграй нам пару лямов, и, быть
может, мы тебе дадим свалить в закат с парой тысчонок! Да ты,
старикан, за пояс заткнешь покойного Пузана из Зарядья,
авторитетного вора».
— Но я же тоже начал скупать!
— Обирая всех игроков, не скрываясь? – Холик презрительно повел
плечами, как старый школьный препод, разочарованный ответом
второгодника. – Это не бычье воздействие на рынок, не помощь ему в
трудную минуту, а разрушение. Вам подобного не простят.
— Я понял! Джесси все устроил так, чтобы выставить меня козлом
отпущения! Или… Неужели вы расплатились с ним моей долей, чтобы он
прекратил продавать? Ведь это же… Ведь… Грабеж!