Я зачитал древнее заклятие, чувствуя, как реальность вокруг
задрожала. Каждый слог стоил невероятных усилий — мантра буквально
выжигала всё изнутри.
— Что ты задумал?! — в голосе Майка впервые за долгое время
прозвучал страх.
— То, чему нас учили! — я улыбнулся, глядя ему в глаза. —
Отпускаю.
И активировал облик фантазма. Мой старый друг безумно улыбнулся,
узрев вершину силы, и потянулся рукой, как безумец, а в следующий
миг я щёлкнул пальцами, высвободив всю духовную энергию — мгновение
тишины, вакуум, и пространство схлопнулось, испепеляя всё живое
вокруг в радиусе десятка километров. Вот и конец. Я решил отдать
всё, чтобы спасти этот мир. Зло уничтожено. Моя же душа устремилась
в потоки чистой энергии.
* * *
Сознание возвращалось очень медленно. Первым пришло ощущение
собственного тела — странное, непривычное, будто кто-то заменил все
кости и мышцы на чужие. Потом звуки — приглушённые, доносящиеся
откуда-то. И наконец, боль. Не всепоглощающая агония последнего
боя, не раскалённая добела вспышка, разорвавшая реальность на
части. Нет, эта боль была иной. Молодой. Свежей.
Я помнил всё. Храм Пяти Стихий, объятый чёрным пламенем. Майк, с
глазами, полными древнего безумия. Мантра перехода. Последняя
вспышка тьмы...
Значит, сработало? Но что именно сработало?
С огромным усилием открываю глаза. Потолок был высоким, с
лепниной, изображающей какие-то сложные узоры. Непохоже на
тибетский храм. Первая попытка пошевелиться вызвала новую волну
боли, но заставляю себя сосредоточиться. Пятьдесят лет тренировок
не прошли даром — даже в новом теле навык контроля над болью
остался при мне. Подожди. Новом теле?
Поднимаю руку. Тонкие пальцы, без шрамов и мозолей. Гладкая
кожа, без следов ожогов и порезов. Молодая рука. Слишком
молодая.
— Что за чёрт...
Голос тоже был чужим — высоким, юным. Ни следа той хрипотцы, что
появляется после десятилетий выкрикивания команд и боевых
техник.
С каждой секундой сознание прояснялось всё больше, и вместе с
ним приходило понимание: что-то пошло совершенно не так. Мантра
перехода должна была перенести меня целиком и полностью. Тогда
почему я в теле подростка, ещё и явно в чужом?
Медленно, преодолевая дрожь в незнакомых мышцах, сажусь на краю
кровати. Комната была просторной с явным медицинским уклоном, если
судить по характерным деталям: стойка для капельниц, шкафы с
инструментами, запах лекарств. Но было в ней что-то странное.
Неуместное.