Члены отряда практически не говорили друг с другом, разве что
Кочубей пытался шутить на коротких привалах, но неизменно натыкался
на суровый взгляд Аглаи и поспешно умолкал. Император был погружен
в свои тяжелые мысли. Вероятно, обдумывал предстоящие
переговоры.
Знал бы я, в какой ситуации окажусь, зубрил бы историю куда
старательнее. К сожалению, мои познания об Отечественной войне
оставались обрывчатыми, а детали давно забылись. В какой-то момент
я даже устыдился собственной необразованности в вопросах истории
Отчизны. Следовало не только гордиться памятью предков, но и знать
больше о подвигах собственного народа.
Однако горевать о прошлом никогда не входило в мои привычки. Что
толку сожалеть об упущенных возможностях? Жить нужно здесь и
сейчас. В данный момент я сам мог повлиять на ход войны. По крайней
мере, очень на это надеялся.
Погода не благоволила нашему путешествию. Второй день шли
проливные дожди, завывал промозглый ветер, темное низкое небо то и
дело рассекали молнии, пушечными залпами гремел гром. К счастью,
дар управителя драгуна защищала от хворей и простуд, иначе мне, как
Кочубею и Орлову, пришлось бы шмыгать носом. Императора и
Строганова оберегали те же силы, что и меня, а вот как спасалась от
холода Аглая – оставалось загадкой.
Таинственная ворожея скакала первой, сразу за ней следовал
государь, его спину прикрывал Строганов, затем Кочубей и Орлов, а
мне досталось замыкать строй. К боевым задачам я всегда относился с
предельной серьезностью, поэтому, не щадя собственной шеи, без
устали крутил головой, окидывая взглядом серые из-за погоды
окрестности.
Мы двигались лесами, лишь изредка выезжая на тракты, чтобы
поменять лошадей и пополнить запасы провизии. Не раз и не два я
ловил себя на мысли, что все было бы куда проще и быстрее,
передвигайся мы на драгунах, но тогда ни о какой секретности не шло
бы и речи.
Несколько дней слились в одну сплошную скачку, от которой ныла
спина. Казалось, что позвоночник спрессовался из-за постоянных
колебательных движений. Благо у меня было достаточно времени, чтобы
попрактиковаться в верховой езде, так что из седла я не падал и
держался с достоинством.
Когда всем начало казаться, что наше путешествие не кончится,
как и льющий с неба дождь, мы остановились в небольшом трактире.
Людей внутри почти не было, а скучающий мужик за стойкой говорил на
неизвестном мне языке. Скорее всего, на немецком, но расстояние и
негромкий гомон в главном зале мешали расслышать слова, которыми
обменивался местный трактирщик с Кочубеем. Второй, кстати, говорил
с иностранцем на его языке, причем, весьма уверенно.