Ох, и не вспоминать бы о нем сто лет, а нет-нет, и приснятся тени прошлого, где я еще, несмотря на свой уже двадцатитрехлетний возраст, наивна до жути. Теперь нет. Увы и ах, такую рану вылечить невозможно.
Антон (все мы помним кто) был моим преподавателем, когда я поступила в СПБГЭУ. Молодой, дерзкий, тридцатилетний красавчик, с успешной практикой и очаровательной улыбкой. Черт! От него тащился весь поток, да куда там поток? Все! Абсолютно все! И я, в том числе. Но что взять с глупой, восемнадцатилетней девчонки? А когда ТАКОЙ мужчина на тебя внимание обращает? Не-ет…сушите весла, господа, я вышла из чата разумности сразу, как он пригласил меня задержаться после лекции.
Так и закрутилось. Очевидно, что роман наш нам приходилось скрывать. Это работало, пока я у него училась, да и потом тоже. Только после свадьбы, когда я была уже на третьем курсе все стало очевидно. Администрация, конечно, не пела и не плясала, но мы оба были отличными кадрами: он — превосходный специалист и один из лучших их преподавателей, я — подающий надежды, пока не до конца ограненный бриллиант. К нашему разводу, конечно, это «не до конца» ушло окончательно. Я была на последнем курсе и уже тогда стало ясно, что из меня выйдет не просто «толк», из меня выйдет огнище! Да и кому нужен такой преподаватель? Репутацию ему подмочить было несложно, и я пустила в ход все свои связи, возможности и доказательства, о чем опять же не жалею.
Он же меня этим попрекать взялся, представляете?
Тогда еще…когда я застукала их с Лерой…
Три с половиной года назад
Я открываю дверь спальни и глазам своим не верю. Мой Антон, мой самый любимый, такой нежный и ласковый муж, грубо держит за волосы мою самую лучшую подругу, с которой мы росли вместе. Он вбивается в нее со всего размаха, не жалея, яростно так, страстно. Забавно, что в этот момент я почему-то вспоминаю сразу о двух вещах:
Первая. Как когда-то также яростно Лерку долбил наш одногруппник в садике по башке своим же горшком.
Второе. Ветка с персиками, которую мне всучили на одной из экскурсий в Грузии, куда мы с Антоном ездили на медовый месяц.
Что я делаю после такого калейдоскопа? Начинаю смеяться.
На самом деле в ситуации, в которую я угодила, нет ничего смешного абсолютно. Если сейчас написать мой состав, там точно будет: боль, разрыв сердца, отсутствие кислорода, растерянность, отрицание, но никакого веселья. Даже одного захудалого процентика точно нет! Скорее нервное. Или психика так защищается, чтобы окончательно не развалиться? Да кто его разберет? Я просто стою и ржу. Слезы текут градьями, эти двое застыли, а меня аж трясет…