«Надо же, помнит», — удивилась про себя Динка. Она-то думала, что он спит.
— Мне не спалось, и я ушла, чтобы тебя не тревожить, — спокойно ответила она, без страха глядя в зеленые глаза с вертикальными зрачками. Что с ним? Снова приступ ревности?
Шторос приподнялся над ней, уткнулся носом в разрез рубахи и, жадно втягивая запах ее тела, прошелся кончиком носа по ее коже от ямки между округлостями груди до подбородка. Динка задрожала от этой ласки, ощутив, как проснулось в теле подавленное вечером желание.
— Сношаешься со всеми, а меня обходишь стороной, — прошипел он ей в ухо, снова придавливая ее ко дну лодки.
— С чего ты взял? — попыталась отпереться Динка.
— Ты пахнешь вожделением, — судорожно выдохнул он, вздрагивая всем телом. — И другими мужчинами...
Когда Штороса накрывало этой дикой необузданной ревностью, он становился неописуемо прекрасен. Динка не могла себе этого объяснить. Насколько он пугал ее в первые дни знакомства, настолько же вызвал в ней приступы неконтролируемой нежности сейчас.
— Ты ранен, и я не тревожила тебя, — хрипло прошептала она, вглядываясь в светящиеся даже днем хищные глаза и прижимаясь к нему всем телом плотнее, хотя казалось, что это уже невозможно. Его животное вожделение обжигало, плескалось в сверкающих глазах с расширяющимися зрачками, звучало в его вибрирующем рычании, отдавалось в подрагивании напряженных мышц, колотилось в безумном ритме сердца.
— Если ты только попробуешь меня оттолкнуть, — прорычал он угрожающе, — я разорву тебя на клочки.
От этой фразы и сопровождающего ее взгляда в кровь Динки словно плеснули кипятком. Она тихо застонала, когда варрэн коленом грубо развел ее бедра, и тут же обхватила его ногами, притягивая к себе. В считанные секунды ее собственное вожделение накрыло ее с головой, глаза застлал туман, а по телу разлился огонь, вызывая сладкие судороги во всех мышцах и концентрируясь между ног в мучительном желании слиться с ним, почувствовать его, присвоить себе этого неукротимого дикого зверя.
Динка, положив руку на коротко стриженный затылок, притянула его голову к своему лицу и простонала ему в губы свое «Да!».
В этот раз он не тратил время на изощренные ласки, доводя ее до нестерпимого блаженства, а просто ворвался в ее тело, как только получил разрешение. Динка застонала, совсем потеряв голову и сгорая в ритме грубых, все ускоряющихся толчков, сотрясающих ее тело. Лодка закачалась, пришла в движение.