— В нашем случае все непросто, — словно отвечая на ее мысли задумчиво проговорил Дайм. — Наверное, это будет нелегко признать, что твоя Варрэн-Лин родила от другого…
— Но я думаю, что и в нашем случае мы сможем это принять, и все произойдет точно также, по установленному порядку, — пожал плечами Дайм, опровергая все мысли, которые крутились в Динкиной голове до этого. — Даже несмотря на то, что дети будут… разные.
Динка внимательно всматривалась в выражение его лица. Он наверняка лицемерит, пытаясь ее успокоить. Как может мужчина заботиться о чужом ребенке и не переживать из-за этого?
Заметив ее встревоженный взгляд, Дайм снова улыбнулся.
— Конечно, счастливее всех будет тот, на кого похожим родится ребенок. Но, поверь, отношение остальных к тебе не измениться. Разве что будут более жадно добиваться твоей близости, чтобы в следующий раз уж повезло больше, — усмехнулся он.
Динка все еще недоверчиво смотрела в его желтые глаза, в которых плясали отблески костра.
— Тебе не из-за чего переживать, — снова успокаивающе проговорил он. — Никому из нас не придет в голову оставить тебя, если ты сама не прогонишь. А если ты понесешь ребенка — это в любом случае будет радостью для нас всех. Так как ты — самое дорогое, что есть у нас четверых в этом мире, а твой ребенок — часть тебя.
Динка недоверчиво вздохнула. Это было странно, очень странно. В том обществе, где она воспитывалась, женщина, которая затяжелела не будучи замужем, считалась падшей женщиной. Ее называли потаскухой, ей плевали вслед. Никому из мужчин и в голову не пришло бы сознаться в том, что это его ребенок. Никому из деревни не пришло бы в голову сказать мужчине, чтобы взял на себя заботу о молодой матери, даже если вся деревня знала, кто наведывался к девушке ночами. Так и влачила жалкое существование бедная женщина с младенцем на руках, порицаемая всеми, даже собственными родителями.
Да и не припомнила она такого, чтобы ребенка называли «радостью». Чаще это было «горюшко», «лишний рот», «наказание»… Ничего радостного в вероятной беременности Динка не видела, только позор и наказание за собственное распутство. Но Дайм видел ситуацию как-то иначе и по-своему пытался ее успокоить.
— Скажи, а дома тебя выбирала Варрэн-Лин? — спросила Динка, волнуясь.
— Выбирали иногда, — уклончиво ответил он.