— Да, Пак мне очень помогает, — Эмилия погладила духа-кота. — Но
мне бы хотелось лучше понимать саму магию… Может, покажешь
что-нибудь? Какое-нибудь простое заклинание?
Фрирен на мгновение задумалась. Затем она протянула руку
к сломанной ветке розы в цветочном горшке. Произнеся короткую,
тихую формулу на древнем языке, она коснулась излома. Ветка слабо
засветилась зеленым, и трещина на ней затянулась, оставив лишь
тонкий шрам.
— Простое заклинание восстановления для органических материалов,
— пояснила она. — Оно анализирует первоначальную структуру и
направляет ману для её воссоздания.
Эмилия и Пак смотрели с восхищением.
— Ого… Просто и так эффективно! — выдохнула Эмилия. — А вот
Субару… он когда-то пытался использовать магию, но у него совсем
ничего не вышло. Пак сказал, что его Врата… кажется, не
работают.
Упоминание Субару привлекло внимание Фрирен. «Врата не
работают? Совсем? Странно.»
Позже, когда Субару принес Эмилии чай в гостиную, Фрирен,
пользуясь моментом, незаметно активировала заклинание анализа маны,
направив его на юношу. Она почувствовала слабое, но определенно
существующее средоточие маны – Врата. Они были неактивны, возможно,
повреждены или просто никогда не использовались должным образом. Но
они были. И еще… она снова уловила этот странный, едва заметный
след. Миазмы Ведьмы. Он исходил от Субару постоянно, как слабый,
неприятный запах в мире магии.
«Врата есть,» — заключила она про себя. — «Слабые,
неразвитые, но есть. Он *может* использовать магию, просто не умеет
или что-то ему мешает. Но Миазмы… почему они исходят от него? И
почему они кажутся… сильнее, чем раньше?»
С этого момента Фрирен стала внимательнее наблюдать не
только за Субару, но и за реакцией на него окружающих, особенно
близнецов. И она начала замечать то, что ускользало от самого
Субару. Сарказм Рам был не просто строгостью – в нем сквозило
презрение. А Рем… её холодная вежливость была лишь фасадом. Фрирен
несколько раз ловила её взгляд, направленный на спину Субару, когда
та думала, что её никто не видит. В этом взгляде не было простого
подозрения или неприязни к неумелому слуге. Там была глухая,
затаенная враждебность, почти ненависть. Они постоянно следили за
ним, напрягались, когда он был рядом.
«Это не просто строгость,» — поняла Фрирен. — «Это что-то
другое. Что-то личное, связанное с ним. С его аурой? Или это
связано с их собственной демонической природой? Нужно больше
информации.»