Восприятие Византии как некоего прообраза сталинского тоталитарного государства заставило в свое время отказаться от поприща византиниста известного специалиста по истории западноевропейского средневековья Арона Гуревича, поскольку, как он вспоминает в своей автобиографической «Истории историка», «начал все более отчетливо ощущать нарастающую неприязнь к предмету моих штудий. Византийские порядки слишком напоминали мне советскую сталинскую действительность». Для Александра Каждана же, наоборот, именно этот аспект византийской цивилизации был наиболее важным и привлекательным: «Византия оставила нам уникальный опыт европейского тоталитаризма. Для меня Византия не столько колыбель Православия или хранительница сокровищ античной Эллады, сколько тысячелетняя лаборатория тоталитарного опыта, без осмысления которого мы, видимо, не в состоянии представить себе наше собственное место в историческом процессе». Как отмечал еще один известный отечественный историк Византии Сергей Иванов, возможно, советские византинисты «были единственной категорией населения, которая в этих условиях получала некоторые интеллектуальные преимущества: ведь они жили в обществе, отдаленно напоминавшем объект их научных изысканий».
Идея сравнения общественного и государственного устройства Византии и СССР непостижимым образом овладевала умами советских государственных деятелей самого высокого уровня и поколения спустя. Американский византинист украинского происхождения Игорь Шевченко во вступлении к своей статье «Существовал ли тоталитаризм в Византии?» описывает интересный эпизод, случившийся дней за десять до августовского путча ГКЧП 1991 г. В это время в Москве проходил очередной международный конгресс по византинистике, и группу историков Византии пригласили в Кремль на встречу с вице-президентом СССР Геннадием Янаевым. Два момента врезались в память византиниста: заверения будущего путчиста в преданности президенту Михаилу Горбачеву и заданный Г. Янаевым вопрос о том, существовал ли в Византии тоталитаризм. И. Шевченко ответил в том духе, что, подобно многим централизованным государствам с единой господствующей идеологией, по самой своей природе инфицированным бациллой желания установления всеобщего контроля надо всеми сторонами жизни общества, Византия тяготела к тоталитаризму, но, учитывая то, что была страной эпохи средневековья, попросту не обладала соответствующими сугубо техническими возможностями для того, чтобы реализовать свое стремление в полной мере.