– Господин Воклер, оставьте меня, я умоляю вас!
Не задумываясь, я распахнула дверь. Толстый грузный Воклер, обхватив за талию какую-то девушку, обнимал ее так грубо, будто пытался свалить на пол. Она отбивалась и плакала.
– Селина! – возмутилась я. – Немедленно отпустите ее, вы слышите?
Она вырвалась из его рук и выбежала из комнаты, украдкой бросив на меня благодарный взгляд. Я топнула ногой.
– Воклер, мне все это надоело. Я жду вас уже полчаса. Может быть, вы все-таки вспомните о своем обещании?
Я пыталась замять случившееся, но управляющий был разъярен и едва скрывал это. Возможно, если бы я не была дочерью принца, он бы набросился на меня с кулаками.
– Черт возьми… вечно вы появляетесь не вовремя!
– Я появилась как раз вовремя, да! И не трогайте больше Селину. Она ведь моя горничная, не так ли?
Воклер дышал тяжело, с надрывом, бросая на меня ненавидящие взгляды.
– Какое вам дело до Селины? Она рабыня. Я ведь деньги вашему отцу высылаю в Париж исправно и в срок, правда? Так чего же вы мешаете мне жить, как мне хочется?
– Я не потерплю, чтобы в моем присутствии насиловали девушек.
– Каких еще девушек? Она рабыня. Черт возьми, неужели вы не понимаете этого?
Я ушла, сознавая, что мои возражения ничего не изменят.
Всю дорогу Воклер ворчал и дулся на меня, но лошадь вел осторожно, и мне не на что было пожаловаться. Я быстро забыла о случившемся. Я была так далека от дел фермы, условий жизни рабов, их страданий и горестей. Я лелеяла только одну мечту – родить ребенка, стать стройной и красивой и как можно скорее вернуться в Париж. Жаркая, яркая Мартиника мне по-своему нравилась, конечно, но оставаться здесь надолго я не собиралась.
В Сен-Пьер мы прибыли около часу дня, когда вот-вот должен был начаться ливень: небо отяжелело, воздух был влажен и душен. В скудной тени высоких пальм расположился маленький аукцион: продавалась собственность разорившихся негоциантов – несколько десятков рабов и четыре рабыни.
– Вы займетесь этим, Воклер, правда?
Соглашаясь, он кивнул головой, и я отошла к рыночным лоткам и лавкам. Многоголосый гомон стоял над площадью и исчезал среди густой листвы тропических деревьев.
– Цена на сахар снова падает, – жаловался один негоциант другому, – стало быть, и на черную патоку тоже.
– Слава Богу, большинство моих плантаций – ванильные, и я не понесу больших убытков.