Проснувшись опять (часа через три, должно быть, согласно его ощущений), он первым делом прислушался: дыхания рядом не было; тогда он протянул руку и понял, что соседнее место в постели освободилось. Только после этого он решился повернуть голову, чтобы убедиться: незнакомка, разделившая с ним постель этой ночью, покинула ее, оставив лишь смятую подушку как напоминание о себе, а на ней – темный волос, изогнувшийся в виде знака вопроса. И вмятина на подушке, и знак вопроса хорошо были видны в сумраке, уже разбавленном жиденькой белой краской тумана, разлившегося в воздухе спальни, а значит, подумал Петрович, согласно понятиям этого дома, наступил день и значит, хочешь не хочешь, пора вставать. Поднявшись с кровати, он, голый – бледное пятно, утопленник в темной воде омута утреннего света, – покрутил головой, желая отыскать свою одежду или что-нибудь подходящее для прикрытия наготы. Одежды не нашлось, зато обнаружились почти новые сандалии его размера – они стояли у кровати, терпеливо ожидая хозяина. Он обмотался простыней, обул сандалии и прошелся по комнате – размахивая руками, выпячивая грудь, выбрасывая ноги в сторону, – чтобы понять, насколько надежен его наряд. Он чувствовал себя, как никогда, прекрасно – вот почему танцующей походкой подошел он к постели, снял волос с подушки и тщательно обследовал его. Петровича интересовал цвет, длина и даже запах волоса. Потом он приник к подушке, на которой провела ночь незнакомка; глубоко втянув в себя воздух, он не почувствовал привычного головокружения – лишь томящий запах женщины, такой же, как у волоса, запах, напоминающий аромат раздавленной земляники.
Он открыл дверь спальни, вышел в неизвестность – и столкнулся с женщиной, как машина с машиной на перекрестке в густом тумане. Инстинктивно обнявшись, чтобы поддержать друг друга, они оказались лицами на расстоянии поцелуя, и конечно, он узнал женщину – это была Кло.
– Ну и движение тут у вас, – сострил он, раздумывая, не поцеловать ли ее в самом деле. Не решившись на поцелуй, он принюхался к запаху ее волос. Они пахли скорее прелыми листьями, нежели земляникой.
– Смотреть надо, – беззлобно ответила Кло, отстраняясь от него.
– Да как же смотреть, когда тут темнота хоть глаз выколи?
– Тут свет везде. Ты что не видишь? – она указала на серую краску, разлитую в воздухе, на клубящиеся облака тумана, на мерцающие разноцветные звездочки, неизвестно что сулящие Петровичу.